Там, где сердце
Шрифт:
— Господи, Найл. Боже…Мои бедра дергаются, живот напрягается, но я с трудом сдерживаюсь, держа глаза открытыми.
Одной рукой она стягивает платье и приподнимает обнажившуюся грудь.
— Это поможет?
— Боже, Найл. Ты такая…
— Какая, Лок?
Я вспоминаю ее слова о том, как сильно ей хотелось услышать от меня, что она восхитительна.
— Прекрасная, Найл. Ты совершенство. До боли красивая.
Со стоном я приподнимаю задницу над кроватью, чувствуя приближение оргазма, заставляющего меня дрожать и вызывающего звон в ушах и гул в голове. Но все еще пытаюсь бороться с этим — на этот раз при помощи мышечного контроля.
— Боже, я хочу прикоснуться к тебе. Хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне.
Ее рука соскальзывает с моей, пальцы обхватывают член выше моих. Тоненькие и бледные, над моими большими и загорелыми. Мы ласкаем меня вместе. Наши движения синхронны.
— Я хочу смотреть, Лок, — она приближается еще немного. Закусив губу, пытается бороться с запретным, неуемным желанием, отражающемся на ее прекрасном лице. — Ты смотрел на меня, когда пришел в мой дом; слышал, как я, кончая, выкрикивала твое имя. Теперь моя очередь.
Она находит мою вторую руку, сжатую в кулак, поднимает ее и кладет ладонь себе на грудь. Я беру тяжелую округлость в руку, сжимаю, сминаю, легко потираю большим пальцем сосок. Она восторженно наблюдает, пока наши руки в едином ритме движутся на моем члене, и не сводит с меня глаз, когда я все больше приближаюсь к потере контроля. Но я не хочу, чтобы это закончилось. Хочу ощущать это вечно: ее присутствие здесь со мной, ее прикосновения, мягкую грудь в моей руке. Видеть жажду в ее глазах и знать: как только я кончу, то хорошенько постараюсь заставить и ее почувствовать нечто подобное. И даже лучше.
Она склоняется надо мной, касаясь грудью моей груди, и целует. Это нежный, медленный поцелуй. И очень короткий. Она отстраняется, целует уголок моего рта, обещая продолжение, а затем смещается и целует мою грудь. Живот. Ее рука все еще движется над моей. Она целует низ живота. Нерешительно взглядывает на меня, а потом убирает руку.
— Не смей останавливаться, Лок, — говорит она. — Ты уже близко. Я это вижу. Не останавливайся.
Я двигаю рукой вверх-вниз и смотрю, как она прокладывает дорожку из поцелуев на моем теле. Поглядывает на мою реакцию. Достигает кончика моей эрекции. Снова смотрит на меня взглядом полным желания, тревоги и еще стольких эмоций, которые я не в состоянии перечесть. Кладет ладони на мои бедра. Скользит ими вверх по телу, потом снова вниз. Обводит ладонями мой член и мошонку, поглаживает, обхватывает, а потом снова перемещает их вверх, на живот.
Целует одно бедро. Потом другое.
Боже мой. О, Господи.
И сейчас я уже не могу сдержаться.
— Боже, Найл. Я так близко. Я кончаю.
— Да, Лок. Кончи для меня. Покажи мне. Я хочу это видеть, — шепчет она над натянутой кожей моего члена. Я выгибаю бедра навстречу движениям своей руки, которая сейчас скользит вверх-вниз сильно и быстро. Найл касается моего запястья. — Помедленнее. Не торопись. Делай это подольше.
Я замедляюсь, но невозможно сделать это подольше, когда я так близко. Но она кладет свою руку на мою, как раньше, чтобы почувствовать, как я ласкаю себя. Настолько медленно, насколько могу. Не спеша. Для нее. А потом. Черт, черт, о, чеееерт! Она берет меня в рот. Просто слегка пробует на вкус. Я почти отключаюсь, но у меня получается собраться. Ведь тогда я не смог бы сдержать оргазм. Не сейчас, когда она делает это снова. Берет меня в рот — такой влажный, теплый, нежный, такой офигенно потрясающий. С протяжным стоном я произношу ее имя. Невольно сгребаю в кулак ее волосы. Веду битву за собственный контроль. Она по-прежнему держит свою руку на моей, регулируя ритм моих движений. Языком слегка щелкает и облизывает кругами головку. Я выгибаюсь на кровати, собирая все самообладание, чтобы не кончить ей в рот без предупреждения; чтобы не трахать ее в рот, как дикое животное, каковым я себя сейчас ощущаю.
—— НАЙЛ… черт, черт, Найл, ты должна остановиться. Я… Боже, Боже, о, Господи, ты должна остановиться, или я… твою мааать, я кончаю. Прямо сейчас. Я кончаю, Найл…
Я чувствую это и не могу остановить. Больше никакого контроля. Она отстраняется в последнюю секунду, выпуская мой член изо рта с громким чмоком, а потом я хватаю свой ствол рукой поверх ее ручек. Корчусь в судорогах и кончаю на себя, заливая спермой свои руки, живот и всю ее.
Когда первая волна спазмов проходит, она отбрасывает мою руку и хоронит член между своими губами, собирая языком остатки спермы, высасывая все из меня, постанывая, мягко скользя и сжимая по всей длине — вверх-вниз, вверх-вниз — пока я, клянусь, не приготовился кончить еще раз, и даже больше. Как это назвать, кроме как очередным мощным, разрывающим на части, судорожным взрывом опустошающего блаженства. Я ловлю ртом воздух и с трудом шевелюсь.
— Боже, Найл. Святое дерьмо.
Она вытирает меня халатом, а потом тянет махровый узел пояса и выдергивает его из-под меня. Вытирает свои и мои руки, свой рот, и отбрасывает халат в сторону. Я слежу за ее действиями, практически задыхаясь. Мотаю головой, потрясенный и потерявший дар речи от ее облика. Она на коленях. Обнаженная грудь над спущенным сарафаном. Волосы растрепались и локонами обрамляют ее лицо. Юбка задрана и закручена вокруг бедер.
Рванувшись вперед, я обхватываю руками ее бедра и сжимаю их, ощущая упругие мышцы под нежной светлой кожей, а потом перемещаю ладони на ягодицы. Тяну ее ближе и ближе. Она перемещается на коленях, чтобы оседлать меня. Платье скользит по ее ногам и задирается на бедрах. Я поднимаю подол, обнажая ее киску. И да, на ней нет трусиков. Я оказываюсь между ее ногами, и она продолжает двигаться по мне: по моим ногам, по моим бедрам. Позволяет скользнуть моему расслабленному члену между ее бедер, потираясь об него. Ее кожа сейчас горячая и нежнее шелка. Я ложусь на спину, притягивая ее ближе. Смущенная, она подчиняется моим прикосновениям и перемещается вверх по моему животу и груди. Практически падает вперед, хватается за спинку кровати и изумленно смотрит на меня сверху.
— Лок? — ее голос дрожит.
Сейчас у меня нет для нее ни слова. Только мои губы и язык, скользящие по всей поверхности ее бедер к самой сердцевине. Она покачивается и стонет. Вкус такой сладкий и пряный, что я могу слизывать его вечно, и все равно будет мало. Одной рукой обхватываю ее попку, поощряя к движениям. Предлагая объездить меня. Вхожу в нее двумя пальцами, слегка поворачивая их. И, Боже, она такая тугая, даже для двух пальцев. Она стонет и дрожит, раскачивается надо мной.
— Лок, о, черт, Лок! Боже, это ощущается невероятно.
Она отрывает одну руку от спинки кровати и запускает пальцы в мои волосы, сгребая их в горсть и притягивая мое лицо ближе к себе, заявляя права на все, что она хочет от меня. Она вращает бедрами, и я чувствую, как ее киска сжимается вокруг двух моих пальцев. Она стонет и хнычет, глядя на меня сверху вниз широко открытыми глазами с выражением дикого, неконтролируемого желания, соперничающего с удивлением и блаженством, и находясь в совершенном замешательстве относительно того, что, черт возьми, между нами происходит. Но это не останавливает ее — она продолжает объезжать мой язык до тех пор, пока не сбивается с ритма и не начинает дрожать, до боли сжимая в кулаках мои волосы.
— Лок, Лок… ЛОК! — и тут она сдается, выкрикивая мое имя, содрогаясь, раскачиваясь, беззвучно плача, с силой прижимаясь ко мне, пока я вылизываю ее, а мои пальцы продолжают скольжение вперед-назад. Она безвольно склоняется вниз и, сползая по моему телу, ложится сверху, непроизвольно вздрагивая от проходящих сквозь нее толчков удовольствия.
— Черт, Лок. Я ничего, подобного этому, не испытывала, — Найл качает головой у меня на груди и пожимает плечами. — Наверное, никогда, — она приподнимается, брови приподняты, глаза широко распахнуты, губы дрожат. — И это пугает меня до чертиков.