Там мой брат!
Шрифт:
Главное, я боялся, что лошади надоест вот так сидеть, поджав ноги, и она попросту встанет – а тогда мне уж не взобраться. И не факт, что уговорю ее опять присесть. Интересно, КАК посылают подальше лошади? Наверное, заливистым, издевательским ржанием. Вот-вот, громкого ржания мне больше всего и не хватает…
Поэтому я карабкался, кусая губы и еле сдерживая стоны. Нога тоже решила напомнить, что она пробита. Ну а как же! Забыли тут про нее, видишь ли…
Неужели я сижу?! Добрался. Первый шаг, самый легкий, наверное… Теперь - удержаться и не упасть.
Сидеть было почти невозможно, мне показалось, словно Цэгэн опять орудует своей излюбленной камчой. Каждый шаг. Каждое движение. Но если
Привязаться бы… но поздно. Вся надежда на здоровую ногу, на моё упрямство и доброту гнедой кобылки… интересно, можно ли бредить, сидя в седле?
Но я же не в седле – я без седла. Может, поэтому я могу бредить? Лучше бредить, чем стонать… нельзя мне тут выть, лошадь ещё испугаю, ей и без того запах крови не нравится, я же чувствую. А мне видится отец… и Комол почему-то… и вообще какая-то хрень непонятная, то ли орки, то ли эльфы, толпа и столб какой-то… и багровое пятно костра.
Пятно.
Я вздрогнул… и с трудом заставил себя открыть глаза.
Где я? Сколько уже еду так вот… ничего не сознавая, не соображая? Сколько же прошло времени?
Как назло, луна ушла за облако…
Каждый шаг лошади отдавался в спине и там, в боку, куда всё время старался ударить Наран. Всё-таки я его убил… Хотя не я, а Кошка! Спасибо тебе, Кошка…
Не терять сознание… Не терять! Лошадь – существо умное, и, не получая распоряжений всадника, вполне способна решить, что прогулка закончилась и нужно возвращаться к прежнему хозяину… Я же не дал ей хлебушка – только пообещал. Кобыла вполне могла рассудить, что нечего тут шастать невесть зачем по ночной степи, а лучше вернуться обратно, к оркам, к костру. Со мной на спине, ага…
Интересно, они не нашли меня – или не искали? Пропал эльф – и сурты с ним…
Или вовсе еще не хватились?
Сколько же длилось мое забытье?
Я с трудом запрокинул голову, но созвездия издевались, плавали перед глазами, превращались одно в другое, не давая даже узнать себя. Как же через реку поплыву? Хорошо хоть она рядом. Вот, блеснула вода.
Хотя…
Внезапно вспомнились слова Комола: «Там брод есть... далековато, правда… но на всякий случай запомни».
Козий брод! А я о нем и забыл совсем… Кажется, я как раз в ту сторону и ехал. Вернее, неспешно шла кобыла.
Знают орки о нем?
Может, сейчас там сидят и меня дожидаются…
А что же делать? Реку мне не переплыть – сил нет. Верхом, и пусть лошадь плывет? А если свалюсь? Мне же не забраться обратно…
Нет. Не знают они о броде. Иначе с плотом бы не возились. Не должны знать. Это единственный мой путь, похоже. И надо скорей.
* * *
Тревогу трубят. Тело как каменное – шевельнись, и крошка гранитная посыплется… Но я умею заставлять тело. Заставил и сейчас. Вскочил, поправляя доспех, и чуть не выронил пояс. Боль все еще непривычно шевельнулась во мне, и я начинаю ругаться. Грязно, мерзко, непристойно – так ругались на меня и таких, как я, надсмотрщики за рабами. А потом скидываю доспех и надеваю на себя пояс. Ну и пусть вышивка незакончена. Не в вышивке счастье. Мы и с одним клыком управимся, да, пояс? Да, молчит мне в ответ пояс. И одним глазом. А как же!
Надеть доспех я уже не успеваю и так и вылетаю на стену. Без железа, но при оружии. Что-то кричит мне Комол, на лице его – ярость и страх, и разочарование… а мне плевать. Я доспех-то надеть не успел, а ты еще хочешь, чтобы я терял время на то, чтобы остановиться и прислушаться? А хрена тебе свеженького не накопать, благороднорожденный?
Я скалюсь – волком, псом диким, росомахой безжалостной… Скалюсь и швыряю себя к зубцам. К оркам. К тем,
Я пил эту бойню, как истомившийся верблюд пьет воду в долгожданном оазисе. Пил, пьянел и не мог остановиться. Даже когда пропустил от усталости какой-то чересчур везучий ятаган, и тот на радостях вспорол мне бедро – даже и тогда я не подумал об отдыхе. И потом тоже – когда поскользнулся в собственной крови и чуть не напоролся на легкое, совершенно несерьезное чье-то копьецо. Глазом. Это, наверное, чтобы вышивку на поясе уравновесить. Одним глазом я бы тут много навоевал, наверное… А вообще – какая разница? Что с глазом, что без него – я все равно буду их убивать. Тем более, что висок и скулу я все-таки не уберег. Рана кровит ужасно, мешается… все время приходится смахивать кровь. Ну да ничего. До смерти заживет. А не заживет, так и тем более – пофиг.
Если честно, не помню я ничего… Ну то есть так-то, ошметками, помню – как мы – их, а они – нас, а вот чтобы детали там последовательно или, скажем, как вообще все в целом было – ну ни капельки в памяти не задержалось. Не нужно оно там было, вот и не задержалось. Просто раньше я дрался и убивал, потому что ремесло такое у меня дурацкое, да и весело – когда вместе-то – чего уж скрывать… А теперь… теперь мне весело не было. И ремесло тут было совсем не причем. Просто сейчас у меня появился такой вот заскорузлый смысл жизни. Корявый, занозистый. С гнильцой. Но уж какой есть. И я убиваю. Меня тоже пытаются убить – и почему-то не получается. Хотя я вообще-то без доспеха тут ошивался всю эту бойню. Уж не знаю, как уцелел. Но это после нее, родимой, меня обозвали «крохой-оркустом»… неудержимым оркским чудовищем, только что росточком не удавшимся…
* * *
Я теряю себя. В час по капле. Или даже по ведру. Кровью своей разбрасываюсь, ухо мне одно смахнули за здорово живешь… и душа, да… мертвеет. Даже озлобление прошло, я теперь не буйный, со мной разговаривать можно спокойно… никто, впрочем, не рвется со мной разговаривать. Скучный я стал. Орки тоже как-то… не стремятся. Я уже к концу следующей бойни заметил – избегают они меня. Не хотя. Стрелами усыпали – не помогло. А я что, я пользуюсь… догнал, напал… поубивал тех, до кого дотянулся. И оркуста убил. Очень, оказывается, просто оркуста убить – бояться только перестать, и все. Идешь на него, он – на тебя, пока замахивается (мне раньше казалось, что он это делает очень быстро), подойти и убить. Мне сказали, что так не бывает. Даже эльфы не всегда могут двигаться быстрее оркуста, а уж убить его так запросто… не, не бывает. Я киваю. Не бывает, конечно. Кто я такой, чтобы спорить? На меня махнули рукой. Такой вот я скучный.
Комол говорит, что так нельзя. Нельзя от других прятаться. Я молчу. Я же не прячусь. Я иду к костру, я отвечаю на вопросы – если мне их задают… Вот ты, комендант, не задал мне сейчас вопроса – отчего? Мне даже ответить не на что…
Еще Комол говорит, что если так дальше пойдет, он меня выгонит в вылазку, пусть мол я там сам с орками разбираюсь… А я что? Я не против. Хоть щас. Не, не выгнал. Чего, спрашивается, обещал?
Нога болит. Это уже ничего. Пусть болит. Радует меня, милая… Правда, мне кажется, что это и душа тоже болит… но, может, оно и к лучшему. Вряд ли ты был бы в восторге, брат, если бы оттуда видел меня сейчас…