Там мой брат!
Шрифт:
Иной раз мне кажется, что ты рядом. Вот-вот руку протяну – и коснусь. Бред. Наверное, я действительно спятил, ребята правы. Но я верю, что однажды ты все-таки улучишь минутку-другую, воспользуешься этими своими Прятками и улизнешь ненадолго Оттуда, чтобы проведать меня. Это такие, как я, не могут, не умеют… а ты – сможешь. Даже если к тому моменту меня уже тоже не будет в живых. Я буду ждать, Эдан. Я ведь очень терпеливый, знаешь ли. Я дождался тебя тогда, когда сидел в рабской клетке. Дождусь и в этот раз. Просто… не забудь там обо мне, хорошо?
* * *
Прошло пять дней. Хрен знает, что про них такого сказать… ничем они друг от дружки особенным не отличались, эти
Комол в отключке, командовать и запрещать делать глупости практически некому, поэтому мы пошли на вылазку. Меня тоже взяли… ну, точнее, не смогли отказать. Ух, мы и порубились! Знатно! Увлекательно! Укрылись за воротами, только когда в крови уже поскальзываться стали, да и то не сразу…
Хотя если честно, никакого восторга я не испытывал. Ни во время боя, ни после… Больше всего я напоминал себе гномью махину. Точно то же самое получается – равнодушное стремление сделать свое дело. Словно меня давно уже задумали и создали исключительно для уменьшения оркского поголовья. Ну вот я и… уменьшаю. Прореживаю. Хорошо выходит. Устал только.
Сплю без снов. И мало. Все больше на стене пропадаю. Поэтому и к сигналу тревоги давно уже не опаздываю. Я, правда, и раньше этим не особо грешил, но раньше я и не каждую смену на стенах стоял. Раньше вообще все было иначе. И Эдан был жив… раньше.
Я стоял у стены и смотрел на орочьи отряды, потягивающиеся к Крепости. Они шли уверенно и безнаказанно, знали, падлы, что у нас стрел уже почти нет. То есть наших совсем уже нет, а то, что имеется – это орочьи стрелы, которые мы из трупов понаковыряли. А их не так уж много наковырялось, этих стрел. На всех гостей не хватит, придется мечами угощать.
Как же я устал… даже мстить устал, хотя – казалось бы! уж это-то мне точно никогда уже не надоест. А вот поди ж ты… Впрочем, мне и не надоело. Просто устал.
Я смотрел на орков и знал, знал без тени сомнения, что это последний штурм. Сегодня все закончится. Откуда я это взял? Понятия не имею. Просто вот знал, и все.
Вот она какая, оказывается, обреченность. Мы думали, что раньше была она – нет… то было лишь предчувствие ее. Настоящая обреченность – вот такая. Без вкуса, без запаха, полна покоя и уверенности. Мы все – смертники. Единственное, что мы можем изменить – это наша смерть. С честью или с позором. Так, чтобы орки потом ржали над нами и плевали на наши кости. Или так, чтобы орочьи мамаши своим отродьям рассказывали о нас самые страшные, самые кровавые сказки. Память – вот в чем мы еще вольны. Память, которая останется о нас.
Не знаю, как про остальных, а про меня уже, наверное, анекдоты у орков ходят.
Мы ждем. Каждый из нас знает о приближающемся конце. Каждый. Поэтому мы молчим. Мы сейчас все здесь, на стенах и у ворот. Все. Даже раненые и лекари. Лекарям больше нечего делать. Уже два дня как. Болеутоляющие и прочие снадобья кончились. Магические целительские амулеты и цацки – израсходованы. Сами лекари – те, которые магичить умели – пусты. У нас не осталось ничего, чем можно было бы облегчить страдания раненых. Ничего, кроме смерти. А она уже близко, так что какой смысл сидеть в лазарете и ждать, когда ворвутся орки? Никакого. А тут хоть повеселиться можно напоследок. И не сдохнуть собакой подзаборной, а погибнуть с честью и достоинством. Я бы и сам на их месте так же решил.
Ты видишь, Эдан? Там осталось всего два оркуста. И если боги даруют мне удачу, одного из них я сегодня уложу. Или даже обоих. А вон отряд кирсари, заморских орков, приземистых и вертких. Свеженький, почти не участвовавший в сражениях. Надеюсь, я доберусь и до них, братец. Говорят, эти говнюки знатно управляются со своими короткими мечами… что ж, проверим.
Штурм начался.
Меня единодушно бросили против оркустов, рассудив, что уж мне-то должно с ними повезти. Мне и повезло. Почти. Уже издыхающее чудище так приложило меня своим ревом, что я временно оглох и не услышал, как ко мне подкрался орк с дубиной. Результат – еще один дохлый орк и выбитый напрочь сустав левой руки. Если вообще не размозженный. Это значит, что я очень скоро окончательно выйду из строя. Понимая, что надолго меня просто не хватит, я кидаюсь в рубку, плюнув на щит и на свою левую клешню и вообще на все…
Слышу чей-то – кажется, кого-то из наших – крик, но не разбираю ни словечка, сказывается еще моя оглушенность. Хочу оглядеться – уж очень крик был какой-то… радостный, что ли…. – и… пропускаю удар. Знатный удар. В самую грудину. Рот моментально наполняется кровью, я еще успеваю сплюнуть ее, чтобы не захлебнуться, и тут же падаю на спину. Так и остался лежать под зубцом, наполовину оглохший, не в состоянии ни пошевелиться, ни крикнуть даже…
Когда, в какой момент до меня вдруг дошло, что битва рядом уже не кипит, не знаю. Я даже не понял, захватили ли орки стену, или мы опять их отбросили. Эдан, может, ты подскажешь? Нет? ну извини, братец… я ж не знаю, чего вам, мертвым, можно, а чего нельзя. Надо мной чье-то тело. Точнее, чья-то туша, орка какого-то… хорошо, что на мне не валяется, что-то еще его держит, но обзор он мне закрывает, заррраза… Впрочем, моя удача изменяет мне окончательно, то, что держит эту тушу, обламывается под ее тяжестью, и дохлый орк падает на мою голову и грудь, вышибая дух. Вот и все. Кажется… Ох, тяжко-то как… Эдан, слышишь? Я уже… скоро… воздуху бы… хоть глоточек… напоследок…
Глава 8
– Тю, вы поглядите-ка!
Звонкий такой голос. Женский. Надо же, ерунда какая… почудится же. Откуда тут женщина? Я брежу… опять бред, только приятный. И не больно… почти не больно.. потому что лошадь стоит, и не отдается в теле каждый ее шаг.
Что же это такое! Мне ехать надо, я не могу так… отдыхать.
– Ты откуда такой покоцанный едешь, красавчик?! Кто это с тобой делал? – с состраданием спрашивает голос. А вот это уже непохоже на бред. Голос звучит рядом совсем, даже, кажется, шаги, и шорох, и позвякивание – много разных звуков.
Я открываю глаза. Рассвет… Или день уже, только пасмурный… Лес…
И женщина. Девушка. Волосы приятные такие, орехового цвета… ушки острые – но не эльфийка. Может, такая же полукровка, как я? И не орчанка, конечно же… Голубые глаза…
Она подходит ближе, я всматриваюсь, а вот выпрямиться не получается, я так и повис на шее доброй гнедой кобылки.
Меч, ножи, самострел – ого, воительница… Но ведь это…
У орков женщины не воюют. Редко. И если воюют, то они от мужчин мало чем отличаются – но эта девушка, она совсем не такая! Неужели это наши, наша разведка?!