Там, на войне
Шрифт:
— Комендантская служба, — представился старший сержант.
— Здравствуйте, служба, — сухо ответила Мария, а солдаты взяли под козырек.
— Она жена… — хотел пояснить Мизенков.
— В расположение части — кру-гом! Шагом марш! — грозно скомандовал сержант.
Так скомандовал, что Сергей и Овсянников развернулись, аж каблуки врезались в землю, и пошли строевым шагом. Старший сержант поправил ремень автомата и мрачно произнес:
— А вас, гражданка, командир патруля вызывает.
…
Полуторка была загружена. День подходил к концу.
— Ты где живешь? — спросил Старостин.
— Да рядом. Мы два раза мимо моего дома проезжали, — ответил Даниил.
— А почему не просишься?
Даниил глянул в глаза командира и не сказал ничего.
— Ну так вот, — хмуро произнес Старостин, — осталось заехать за взрывателями. Я и сам управлюсь. Дом далеко отсюда?
— Минут десять. Напротив Центрального телеграфа.
— Ровно через час будете как штыки стоять на паперти этого телеграфа. Я с Газетного переулка подъеду. Держи документы и в карьер. — Сел в машину и уехал.
Ну рванули, если не в карьер, то полной рысью — по переулкам, через проходные дворы, через дыру в заборе. Тут уж Иван еле поспевал за своим командиром.
В длинном дворе с выходом на улицу Горького они кинулись в старый подъезд четырехэтажного строения. Единым духом взбежали на третий этаж. Входная дверь была распахнута настежь. Узкий, слабо освещенный коридор, восемь дверей, все закрыты наглухо. Еще недавно переполненная жильцами коммунальная квартира была пуста. Даниил крикнул:
— А-у-у! Кто в берлоге?
Послышался поворот ключа в замке, в одной из дальних дверей появилась старушка. Она узнала его и стала причитать:
— Даня, Данечка, дай я посмотрю на тебя! Ой какой… — У нее уже трое из четырех мужчин были в армии и двое из них на фронте.
Даниил провел рукой по косяку, сразу нашел ключ, открыл дверь. Две маленькие смежные комнатки были не убраны и брошены наспех.
Старушка сообщила, что его отец десять дней назад ушел в народное ополчение и с тех пор не появлялся. Она перечислила всех жильцов и сказала, кто куда подался. Кроме старушки в квартире осталась гримерша Большого театра Клава, но она приходит поздно ночью.
Иван подошел к этажерке с книгами, усмехнулся:
— Не мало… Много их у тебя. Неужто все прочитал?
— Не успел, — ответил Даниил и стал полотенцем смахивать пыль с верхнего ряда книг.
Он подтянул гирю на ходиках, встал на стул, поставил стрелки на 16.00 и качнул маятник. Ходики словно обрадовались и стали поспешно отсчитывать секунды.
Даниил снял с этажерки объемистую книгу, другая, точно такая, осталась стоять в ряду. Не листая раскрыл наобум страницу и что-то прочел там. Потом захлопнул книгу, выбил из нее порцию пыли и раскрыл снова.
— Ты чего? — спросил Иван. — Никак гадаешь?
Даниил стал листать страницы. Тишина в квартире стояла удивительная, шелест страниц был громче тиканья часов.
Старушка появилась в проеме двери и смотрела на них.
— Даня, можно я спрошу?
— Ну, — он обернулся.
— Если немцы будут брать Москву, как думаешь, что мне делать?
— Да вы что? — крикнул он. — Как это «брать»? — Ее измученное лицо с тяжелыми мешками под глазами и твердость заданного вопроса требовали ответа. — Ну, если так… Если так, берите что попало и на вокзал. Хоть на подножке вагона.
— Спасибо, — спокойно сказала соседка и ушла в темную часть коридора.
Оставалось около тридцати свободных минут, и Даниил предложил:
— А ну, рванем по одному адресочку!
Они поднимались на шестой этаж старинного высокого дома с большими окнами. Лифт не работал, и взобраться по широкой темной лестнице оказалось не так уж просто.
Светка сама открыла парадную дверь. Сначала испугалась, не узнала, а потом схватила Даниила за рукав и потащила в свою комнату. В дверях прихожей появились лица любопытных соседей. В этой квартире его знали — глазели, здоровались. Оставалось несколько минут, и Даниил сказал Светке, что они немедленно должны бежать к телеграфу.
— Да? — как-то растерянно произнесла она и по-прежнему крепко держала его за рукав шинели.
Рослая, немного растрепанная, какая-то чрезмерно выпрямленная, она сейчас казалась старше его, а они были ровесники. Наспех перечисляя, кто куда попал из ребят их класса, она вдруг запнулась на полуслове, глаза стали какие-то обиженные, и произнесла:
— Станка убили, — так они называли Володьку Станкевича, их одноклассника.
— Как убили?.. Уже?! — спросил Даниил, будто для этого нужно много времени.
— И Витю… на строительстве рубежей. Даня…
Она схватила его сильными руками и стала целовать в щеки, в губы, глаза… Как будто от числа ее поцелуев, от их силы зависело что-то жизненно важное.
Вдруг крепко поцеловала Ивана, хотя они и познакомиться не успели. Потом захлопнула приоткрывшуюся дверь комнаты и опять принялась целовать Даньку…
Когда они сбегали по лестнице, Иван заметил:
— Очень замечательная деваха. Ты чего на ней не женился?
— Да мы и не собирались. Просто друзья.