Там, вдали, за…
Шрифт:
Но и к бывшим пионерам можно было попасть, лишь отстояв огромную очередь. Объехав с десяток Домов, Дворцов и клубов, Эдуард Эдуардович смог наконец-то пристроиться к кандидатам от какой-то весьма бойкой партии, сумевшей обеспечить выступления своим лидерам не только в красном уголке местной грязелечебницы, но даже во Дворце спорта, — правда, не в зале, а в раздевалке, но и то неплохо. Во всяком случае, Эдуард Эдуардович успел не только убедить, дать почувствовать и пообещать, но и весьма успешно отбить наскок одного пробравшегося в раздевалку недоброжелателя. А именно, на вопрос: «Да откуда же вы денег на ремонт крыши Дворца спорта возьмете,
Где и как выступали остальные семьдесят шесть кандидатов, доподлинно неизвестно. Хотя… Взять того же Ивана Емельяновича: какую он речь, извините, в столовой Дома печати завернул! А Степан Петрович как мастерски на перроне железнодорожного вокзала с пассажирами дискутировал? Да, запомнился еще этот, с бородой… или — без бороды, но в очках? Ну, пусть так: все равно запомнился. Как же, славно в очках насчет городской канализации выступил! Подхватили его, помнится, избиратели, приподняли и понесли… А куда — неясно до сих пор. Но большого, большого шума он наделал.
Последняя неделя перед выборами была нервной, бестолковой, но многообещающей. К тому времени выяснилось, что в кресло мэра намереваются сесть лидеры четырех партий, тридцати двух общественных организаций и сорока движений, плюс независимый кандидат Павел Аверьянович с Сережей и Игорьком. Ну, с партиями и движениями еще куда ни шло: послушали их — и забыли. А вот Аверьяныч, как прозвали его избиратели, успел многих, многих на свою сторону перетянуть.
Бывало, выведут его на сцену под руки Игорек с Сережей, поставят перед микрофоном где-нибудь в Клубе любителей служебного и декоративного собаководства, а у Аверьяныча уже целая речь заготовлена. Вот он глянет из-под не стриженных бровей, откашляется в ладошку — и в упор: «А между прочим, граждане избиратели, я одно вам могу сказать: собачкам ведь, тоже — кушать хочется! А зарплаты у вас какие? Плюнуть и растереть. Ни на какие «Педи гри» не хватит!» Тотчас же заблестят глаза у владельцев чау-чау и болонок, уронит слезу хозяин таксы и прослезится юноша Стасик с карликовым мопсом на руках… Ох, и заботливый же Аверьяныч-кандидат: как тонко он проблемы городского собаководства понимает!
И сразу ясно как божий день: ну, все, все пойдут за Аверьяныча голосовать. И такса пойдет, и болонка отправится, и чау-чау к урне побежит. А карликовый мопс не только сам на избирательный участок придет, но еще и юношу Стасика с собой захватит.
Незадолго перед выборами открылся в городе N. и тотализатор. Пишущий эти строки собственными ушами слышал такой диалог, произошедший между двумя избирателями.
— Вы на кого думаете ставить, Женя? На Эдуарда Эдуардовича? Знаете, я не советую.
— Но почему же, Лев Львович? Кандидат что надо! И возраст вполне подходящий, и на лицо приятный.
— С лица воды не пить, хе-хе… Группа поддержки у вашего кандидата на обе ноги хромает. Боюсь, Эдуард Эдуардович и двух процентов голосов не наберет.
— Может, на какого-нибудь аграрника поставить, чтоб помоложе да порезвее? Авось да первым к финишу придет?
— Аграрник, говорите? Да что вы! Прямо же на старте засбоит. Мой вам совет: ставьте-ка на Семена Кирсановича. В ординаре, разумеется. Не промахнетесь!
Ну что тут скажешь? На Семена Кирсановича в основном и ставили. Да еще на того, что весь застегнут, до самого горла… Как, бишь, его? Ах, да, Иван Емельянович. На Степана Петровича тоже надежды возлагали, хотя и небольшие: шел Степан Петрович как три к одному. А вот Аверьяныча совсем в расчет не принимали.
А зря! Аверьяныч хоть тихий-тихий, а за месяц успел чуть не всех городских собак на свою сторону переманить. Ну а где собака — друг человека, там и сам человек, в смысле, собаковладелец. Вот тебе и голос избирателя, как с куста! А если учесть, что в городе N. очень любили не только чау-чау, мопсов и такс, но и бульдогов, и гончих с лягавыми, да и овчарок тоже уважали, ясно становится любому и каждому: крепко стоял Аверьяныч на своих предвыборных ногах! Так крепко, что сам Семен Семенович ничего с Аверьянычем поделать не мог, а Эдуард Эдуардович, кстати, ему еще и завидовал.
И вот — наступил день выборов, и потянулись на избирательные участки законопослушные горожане. Заурчали урны, принимая в свое чрево заполненные бюллетени, и мелким бисером покрывались лица семидесяти шести кандидатов, ожидающих подсчета голосов. Если кто не потел в этот день, так это кандидат № 77 — Павел Аверьянович, девяноста шести лет от роду. Он тихо покоился в кресле и глядел по телевизору «В мире животных» с Николаем Дроздовым во главе. А Сережа с Игорьком чинно сидели у Аверьяныча в ногах и тихо беседовали про «Мумий Тролль» и «Агату Кристи».
В три часа ночи Аверьянычу постучали в дверь и поздравили с победой. А в четыре часа утра пришел Баобабс.
Председателя избиркома Аверьяныч принял по-царски, даже стакан чаю ему предложил. А вот стать мэром отказался наотрез.
— Ты бы кого помоложе нашел, сынок, — сказал Аверьяныч. На этом аудиенция и закончилась.
А потом по городу разошлись слухи, что никакого Аверьяныча и на свете-то не было, и что предвыборными делами занимались Сережа с Игорьком, личности кое-где хорошо известные. Они-то, якобы, и сорвали огромный куш в тотализаторе, поставив на лже-Аверьяныча все, что могли. А получив выигрыш, тут же отбыли в стольный град Москву. Ищи-свищи теперь Сережу с Игорьком где — нибудь в Бирюлево!
Сгоряча избирком вознамерился устроить перевыборы, но казна оказалась пустой, прямо хоть по рублю скидывайся. Попробовали было посадить в кресло мэра небезызвестного Семена Кирсановича, набравшего наибольшее количество голосов (после Аверьяныча, разумеется), но возмутился Эдуард Эдуардович: такую бучу в печати поднял! «Нелигитимно!», — кричал он, да так, что аж в соседнем городе было слышно. Срочно кинулись проверять у Семена Кирсановича голоса — и оказалось: точно! Аккурат одного голоса для лигитимности не хватает.
— А вот не стоять же креслу без мэра! — воскликнул решительный Баобабс. — Не бывало еще такого на Руси, чтобы свято место пустым оставалось!
И заявил во всеуслышанье, что уж коль пошла такая петрушка с лигитимностью, а денег в казне все одно — нет, нужно оставить в высоком кресле прежнего мэра, да и дело с концом. А выборы годика через три-четыре повторить. Ежели, конечно, к тому времени казна пополнеет.
— А куда она денется? Пополнеет, конечно, — говорит Эдуард Эдуардович — тот самый, в плаще и с приятным лицом.