Тамерлан (начало пути)

Ибрагимов И.

– Кто говорит, что барласовцы – вошь и гнида сейчас убедится: барласовцы – есть барласовцы. Это говорю я, Тимур сын Торгая.

Глаза обреченных полны ужаса. Луки натянуты до предела. К Тимуру, откуда не возьмись, подбегает собака – он ласково подносит ей кость, гладит по голове. В это время в обреченных летят стрелы. Тимур делает вид, что он целиком занят собакой.

Чеку в это время подходит к одному, трогает саблей, разрубает ремень, говорит:

– Этот на небесах.

Со вторым поступает также, у третьего,

с большой родинкой на лице, – секундная заминка, ибо у того стрела проткнула предплечье, – но все-таки разрубив сыромятный ремень, Чеку произносит: “На небесах…”. То же происходит со всеми, после чего Тимур командует:

– С богом в путь!

7

Ночь. Полнолуние. Степь.

Победители гонят захваченный у камарадинцев табун лошадей. Рядом едут Тимур и Сардар.

– Тимур, смотри какая луна! – говорит восхищенно Сардар.

– А вдали, над горизонтом, две звезды. Как ты думаешь, хорошо бы стать одной из этих звезд – той, что поярче?

Далее голоса идут за кадром.

– Ты о чем, Тимур? С головой у тебя в порядке?

– Нет, еще не свихнулся, – смеется Тимур.

В это время к названным пастухам присоединяется третий – Чеку Барлас:

– Слышите! Прислушайтесь!

– Ну, слушаем, – это голос Тимура.

– Тихо! Вот… вот… – а это голос Чеку.

Сквозь топот лошадей слышится вой волков.

– Волки! – это голос Сардара.

Небольшая пауза, которую прерывает голос Тимура:

– Где победа, там и волки.

– Как тебя понимать?

– Как хочешь, так и понимай.

– Мне послышалось, что ты сказал о победе?...

– Я так и сказал? Ах, да, я действительно сказал что-то такое. – слышится голос Тимура. – Я и сейчас скажу: победа подобна яркой звезде.

– Кажется, я… понимаю, – говорит Сардар.

– А чего тут не ясного, – слышится голос Чеку Барласа – Хорошо мы всыпали этому… Камардину, правильно говорю, Тимур? Пусть почешет свой зад!

Смеются.

Табун как бы растворяется в степи… Растворяется в вязкой ночи и вой волков…

8

Разгромленная стоянка камарадинцев.

Над знакомым нам раненым в предплечье с большой родинкой на щеке юношей склонились его соотечественники, пытаясь того привести в чувство. Однако напрасно: тот едва шевелит губами и, что-то сказав невнятное, умирает. Тотчас происходит нечто, характерное шамано – мусульманским обычаям: причитания и т.п…

9

Но вот среди скорбящих камарадинцев определилась группа людей – предводителей. Среди них – один или двое юношей. На почетном месте- старец…

– Что успел сказать умирающий мусульманин? – спрашивает один из них.

– Ничего, – следует ответ.

– Ни слова?

– Это барласовцы! Это их рук дело…

– Барласовцы…. барласовцы, вам нечего больше сказать… – старец явно недоволен. – И безмозглая женщина скажет – не уйдет далеко от истины – барласовцы! И все-таки, укажет, кто из них…

– Имя его… что-то на «Т», – вставляет один.

– И на «Д», – поспешно добавляет другой.

И снова воцаряется пауза, которую нарушает старец:

– Ясно: это из тех, кто умеет натянуть тетиву лука… Взрослые мужчины…

– Нет! Нет! – вдруг вскакивает с места юноша, который выделяется среди других не только молодостью, но и статью, благородными чертами лица…

Люди медленно оборачиваются к нему…

– Ты знаешь кто?

Юноша считает за благо отмолчаться.

10

К вершине медленно поднимаются двое юношей. Один из них тот, с которым мы только что познакомились в предыдущей сцене, у старца.

– Ты думаешь, что это сделал Долон? – спрашиает у него товарищ.

– Нет, не Долон. Помнишь, скотный базар на окраине Самарканда. Помнишь парня, который глотал слюни при виде игреневого коня?

Товарища наконец-то осенила догадка:

– Ты думаешь, что это дело рук молокососа? Ты этому веришь, Камарадин?

– Мы все когда-то были молокососами, мы все когда-то держались за сиськи матери.

– Но мы тюрки, а не барласовцы! И наш тотем – волк!

– Хорошо, пусть будет так – это не имеет большого значения. Барласовец – тот же тюрок! Мусульманин! Он также верен принципам Ислама!

– А что имеет значение?

– То, что он умеет натянуть тетиву лука – вот что!

– И все?

– Нет не все, Садридин. Важно то, что я узнал этого человека…

– Ты знаешь, кто он?

– Да, его зовут… Тимур! Ты хорошо слышишь?

– Значит, все-таки…

Камарадин воздевает руки, сжатые в кулак, кричит, почти впав в транс:

– Тимур! Будь проклят! Клянусь, я найду тебя и ты ответишь за сое злодеяние!...

11

На узких улочках кишлака барласовцев редкое оживление: по ним герои-пастухи, гонят “вражеский” табун… Среди погонщиков лошадей – знакомые туркмены…

– Идут! Идут! – слышится отовсюду.

На улочки выбегают люди и, конечно, в первую очередь дети.

– Едут! Едут!

К заборам устремились женщины, пожилые и девушки; из-за заборов их головы напоминают головки подсолнухов.

Обмениваются свежей информацией старухи:

– Говорят, вражья стрела сразила Долона сына Эренжена.

– А сражение возглавил сын Торгая.

– Тимур?

– Да, он. Вот тебе и мальчишка!

Какой-то молодой человек выкрикивает: “Хвала Тимуру!” “Хвала барласовцам!”, его одергивает пожилой мужчина: – “Тихо! Придержи язык за зубами – тебя слышат!” – он кивает в сторону человека, который действительно с болезненной подозрительностью глядит на них.

А между тем по ту сторону глиняного забора происходит вот что. К Тимуру подъезжает Чеку, говорит: