Тамерлан (начало пути)

Ибрагимов И.

– Саллех!

– Ты вспомнил Саллеха – отчего? – Хусейн с недоумением взглянул на Тимура, – Оставим в покое этого… Саллеха. Поговорим о приятном…

27

Горд Кеш. Центральная, наиболее оживленная часть города. Толпа расступается, пропуская к дворцу эмира Казангана с пышной свитой. Впереди верхом на великолепном белом коне эмир, по обе стороны и позади и тоже верхом на конях важные сановники. Рядом – Абдаллах с сыном Хусейном, неподалеку от них Тимур… Где-то в конце свиты – Саллех с дружками. Вдоль следования кавалькады толпы народа, воины.

Вот – группа горожан.

–

Который из них эмир? – спрашивает один из них.

– Неужели трудно узнать?

– Ага, понятно: тот на белом коне.

– Рядом с ним – Абдаллах, сын эмира…

Кланяются.

– Когда приблизятся, крикнем:”Хвала эмиру!”

А вот группа воинов.

– Смотри! Смотри! Вон тот на вороном – кто он? – спрашивает один воин другого. – Кто в красном чапане?

– Новый тысячник. Тимур сын Торгая.

– Откуда он?

– Наш. Барласовец.

В конце кавалькады Саллех с товарищами.

– Высоко однако поднял этого выскочку – барласовца эмир, – подначивает Саллеха сосед.

– Впереди темников поставил. А ведь такой же тысячник, как и мы, – говорит другой.

– Не забывайте он теперь зять эмира, – говорит сквозь зубы Саллех.

– Еще не зять, говорят, еще Айджал не въехала в его дом…

А вот сам эмир, не поворачивая головы, говорит Абдаллаху:

– Мой сын, что видят твои глаза, что слышат уши?

Абдаллах, не в силах скрыть радость и не задумываясь, отвечает:

– Народ любит своего эмира, отец.

Этот короткий диалог слышит Хусейн, незаметно принимает позицию рядом с Тимуром:

– Ты мог бы выразить одним словом все это? – он окидывает взглядом толпу.

Тимур задумывается.

– Триумф… власти. Это триумф великого Казангана. Твоего деда, – отвечает он.

– Ты осторожен в своих суждениях, – смеется Хусейн.

– Что по-твоему? – спрашивает Тимур.

– А мне это напоминает… охоту на газелей… Меня не покидает ощущение, что мы все охотники и… газели.

– Дорогу великому эмиру! – во всю стараются всадники, размахивая плетками и таким образом выравнивая путь кавалькаде к величественному дворцу.

28

Женская половина дома Тимура, вернее “женская половина” – понятие достаточно условное. Более верно назвать это помещение “женской половиной в будущем”. В этом помещении идет полным ходом подготовка Айджал к первой встрече ее с Тимуром теперь уже супругом. Две молоденькие женщины колдуют над ее внешностью, подводят ее к зеркалу. Айджал смущенно рассматривает себя.

– Ах, вы очаровательны, госпожа! – искренне восхищается первая.

– Вы так красивы! Так красивы! – щебечет другая.

– Какие глаза! Уста какие! Они подобны прелести лучших самаркандских роз! – не унимается первая.

Женщины заговорщицки переглядываются:

– Госпожа, мы обязаны покинуть вас. Вы останетесь одни.

Женщины подводят Айджал к креслу рядом с супружеским ложем. Перед ней – замечательной красоты столик, на котором поставлены все положенные для этой встречи яства, а чуточку в сторонке – серебряный кумган, тазик, полотенце… После этого женщины удаляются. Айджал действительно остается одна. Но не надолго. Ее чуткий слух улавливает за дверью… шаги. Двери открываются – в проеме появляется Тимур в праздничном одеянии. Подходит к ней – Айджал встает, кланяется, но затем растерянно молодые взирают друг на друга. Первым приходит в себя Тимур, косит, вспомнив о свадебном этикете, на кумган с тазиком. Айджал улавливает это, берет (но неловко) кумган, потом, после того, как Тимур ритуально ополоснул руки, подает полотенце. Закончив своеобразное омовение, Тимур садится напротив и неожиданно смеется:

– Вам так смешно?

– Великодушно простите, но я вас... представлял другой.

– Какой именно?

Тимур подходит к Айджал, снимает с головы ее высокую конусообразную шляпу, бросает ее о пол, помогает сойти ей с возвышения и тогда обнаруживается такая картина: небольшого роста с россыпью волос Айджал и довольно атлетического сложения Тимур, который после небольшой паузы, принимается за осуществление супружеского стриптиза. Одно за другим отбрасываются пышные предметы женского туалета и тогда перед Тимуром предстает не только небольшого роста, но и вообще хрупкая девочка.

– У вас маленькие, как у горлинки, грудки, – говорит полуобнаженный Тимур, – Как вы полагаете, кто я?

Айджал закрыла глаза, прощебетала, вытирая слезы:

– Вы мой супруг.

– Пока нет, но сейчас я стану им, – говорит Тимур, берет в охапку Айджал, бросает ее на красиво обставленное ложе, прижавшись к ней, добавляет:

– Вам предстоит родить мне сына…

29

Супружеское ложе.

Айджал лежит с открытыми глазами. Тимур бредит, мечется во сне: «Где сабля?... Где сотники?», Айджал тормошит – и это не та девочка, которая нынешней ночью впервые познала радости супружеской жизни. Тимур просыпается…

– Вы бредили, звали во сне своих сотников…

Тимур не ответил, закрыл глаза, пытаясь заснуть.

– Я хочу спросить вас о другом…

– ?

– У меня действительно маленькие… груди – женщина с маленькими грудками не в состоянии родить здорового ребенка!?

Только теперь доходит до сознания Тимура суть состояния молодой женщины. Он просыпается:

– Что с вами!? Что еще!?

– Я вам не нравлюсь? Может быть, – продолжает она не без иронии, – вам уже сейчас привести в дом… вторую жену… с большими грудями…

Тимур выходит из себя:

– Послушайте, вы, внучка эмира, запомните: не вы, а я супруг, и мне решать, когда мне приводить… вторую жену!

Айджал вздрагивает – настолько в неожиданном свете обнаружил себя муж. Плачет.

Мгновенно преображается и Тимур, гладит по волосам жену, говорит:

– Успокойтесь, мы с вами супруги, а это означает, что у нас есть право на шутку.

30

Но, нет, Тимур не из тех, кто шутит!

Обширный, замкнутый со всех сторон казармоподобный двор. Идет тренировка по фехтованию саблей, на другой половине двора отрабатывают умение стрелять из лука. Это – и есть воины тысячи Тимура. Отсюда – характерные шумы: выкрики, смех, лязг металла и т.п. Т.е. примерно то, что можно услышать и сейчас в современных спортивных залах. На одном из возвышений Тимур – он наблюдает за своими подчиненными. Особенно заметен сотник… Чеку.