Танцоры Аруна (Хроники Торнора)

Линн Элизабет

В просвете между деревьями показался шалаш, обтянутый шкурами. Оттуда тянуло дымком странного, неприятного запаха. Красный шар солнца садился за деревьями.

Шири не успели окружить поляну. Их приближение выдал хруст ветки.

— Барат!

Вслед за криком промелькнула тень. Прозвучала отрывистая азешская фраза. Это был голос Теры. Она убегала в лес. Кел ругнулся и замер на месте.

Из шалаша выскочил Барат. Кинжал в его руке был перепачкан кровью. Шагнул вперед и остановился. Глаза его блуждали.

Шири мгновенно сомкнули

кольцо. Барат теперь видел приближающихся врагов и затравленно озирался. Он понимал, что обречен, готов был встретиться с противником лицом к лицу… И не сумел. Когда Кел готов был бросится на азешца, с другой стороны раздался легкий свист. Барат хотел обернуться… Но не успел увидеть летящий кинжал. Покачнулся. Пальцы разжались, не удержав оружия. Для него все было кончено.

Айлин крикнула из чащи, подзывая. Она стояла на коленях, поддерживая голову лежавшей Теры. Рукоять с лошадиной головой торчала из живота подруги Барата.

— Он умер? — прошелестели губы. — Это я ему помогла. Простите нас. Он хотел слишком много… Он мертв? — Тера собрала остаток сил. — Да. Я вижу ваши мысли. Разум не может солга… — Начались конвульсии. Глаза закатились. Из раны ударила кровь. На руках Айлин осталось безжизненное тело. Она бережно опустила голову Теры на землю и закрыла помутневшие глаза.

Сефер, связанный по рукам и ногам, лежал в шалаше лицом вниз. Рядом в тлеющих углях был брошен железный прут. Полосы ожогов покрывали шею. На лице не осталось следов страдания. Он мог бы казаться спящим, но страшная рана на горле и лужа крови утверждали-здесь тоже смерть. За стеной шалаша в деревьях шумел ветер.

— Милый Сеф… — Кел гладил светлые волосы, ощупывая знакомые черты, как слепой. То ли всхлип, то ли вой вырвался у него и захлебнулся. Кел поднялся и, шатаясь, выбежал наружу. Звякнула упряжь, Каллито, оскорбленный плетью, заржал, и вскоре стук копыт затих вдали.

На поляну вышли горожане. Они разобрали шалаш, затоптали угли, засыпали землей все следы крови. Потом ушли, забрав тело. Шири жались друг к другу, всех бил озноб. Айлин и Риньярд плакали.

— Давайте и мы возвращаться.

Никто не стал спорить с Эриллардом.

На окраине их встретила Лара и повела к себе. Даже в доме Керрис не переставал зябко ежиться. Эриллард кружил по комнате в лунном свете. Огня не зажигали. Айлин, по-старушечьи закутанная в одеяло, вздрагивала при каждом звуке. Какого-то прохожего Керрис принял за призрак Сефера. Увидел за окном серебристую копну волос и перепугался. Потом сообразил-под луной все волосы серебрятся.

— Риньярд, почему ты бежал за нами? — Элли не скрывала укоризны. — Почему не позвал часовых с поста?

— Я растерялся. Я… не думал…

— Довольно! — Голос Айлин резанул, как ножом. — Это ничего не могло изменить. Барат все равно убил бы его.

Темнота за окном сменялась предутренними сумерками. На востоке светлая полоска делалась все ярче.

— Пойдем на воздух. — Айлин дернула

за рубаху.

Керрис пошел за ней к двери.

— Слишком долго, — с тревогой сказала Айлин, выйдя на крыльцо. Дверь приоткрылась, вышел Эриллард. — Он никогда не отсутствовал так долго. — Айлин искала сочувствия седого шири.

— Так ведь такое горе. — Эриллард сурово сжал губы, и Керрис вдруг увидел, как немолод верный товарищ Кела.

— Нам надо держаться вместе. Горе тоже общее, раз мы-шири.

— Пока Келу лучше побыть одному, — примирительно сказал Эриллард.

— А вдруг ему нужна помощь? Мы не можем больше ждать. Керрис, ты читаешь мысли, и ты его брат. Найди Кела.

ГЛАВА XIV

Керрис не обращался к внутренней речи.

Он вышел из города и стал подниматься к лесу по сырой росистой траве. На деревьях просыпались птицы. Шелестел ветерок в листве. Змеиный хвост лентой скользнул с пригорка на его пути. Впереди мелькнуло неясное красноватое пятно, но сердце даже не екнуло. Сегодня с него довольно призраков.

Озеро лежало неподвижно. Вода сверкала огромным черным зрачком, отражая рассветные небеса и деревья вокруг. От брошенного камешка зеркало исказилось разбегающимися кругами.

Сзади на плечи опустились руки, и волосы Кела защекотали ухо. Керрис обернулся.

Тень могучего, непобедимого шири стояла перед ним: иссушенное горем меловое лицо, невидящий взгляд. Прижав к его груди руку, Керрис услышал неровное биение сердца. Дрожь полного изнеможения сотрясала тело.

Он подвел Кела к поваленному дереву и усадил. Снял с себя рубаху, сбегал к воде и обмотал мокрой тканью горячую голову брата. Кел сдвинул компресс на лицо и уткнулся в него. Капли воды стекали по рукам. Кел вздрагивал, потом затих.

— Уже день? — спросил он, подняв лицо. В глаза возвращалось осмысленное выражение.

— Да, рассвело. Где ты был ночью?

— У азешцев. — Кел сдавил плечи Керриса мертвой хваткой. — Я стоял возле тела мертвой Теры, а они меня не замечали. Едва не задевали меня и не видели! Я что-привидение?

— Нет. Ты жив.

— Не призрак? — Пальцы Кела медленно разжались.

— Нет. Фантомы не обладают такой хваткой. — Керрис коснулся щеки брата. — Мы ждали тебя.

Кел вдруг зашелся в приступе кашля. Сбившийся шарф слетел с его головы. Потом он бессильно поник и, отдышавшись, прошептал:

— А я скакал. Все скакал и скакал… Керрис!

Он прижимался к груди брата, прячась от своих страданий, как малое дитя.

— Я здесь, с тобой.

— Не уходи!

— Ты плачь. Слезы облегчают душу.

Кел отдался во власть своего горя. Птицы шумно приветствовали новый день, роса подсыхала на листьях, а Кел не знал утешения. Когда солнечный жар согрел обнаженные плечи Керриса и стал донимать, Кел оторвался от его груди, сполз вниз и уткнулся головой в колени. Он больше не плакал.