Танцовщица для небесного бога
Шрифт:
— Ты забыла, чему тебя учили на уроках постижения дхармы? Апсара должны относиться ко всем ровно, никого не выделяя приязнью или неприязнью. Держи язык на привязи, если не хочешь лишиться его раньше времени!
— Она болтливая, как попугаиха, — поддакнула Джавохири, примеряя красную краску к губам.
— А ты кривляешься перед зеркалом, как обезьяна, — сказала Анджали.
Передразнивая Джавохири, она вытаращила глаза, обеими руками оттянула себе уши и замотала головой на манер бамбуковых мартышек.
— Сама обезьяна!
— Не заставляйте меня пожалеть, что
Они надели шафрановые одежды с золотистой каймой, выкрасили ладони и кончики пальцев кармином, подвели глаза. Анджали посмотрела в зеркало и не узнала себя. На нее смотрела небесная танцовщица с лицом белым, как свежее молоко. Драгоценности озаряли ее сияющим ореолом, придавая необыкновенный блеск глазам.
Наставница угадала ее мысли:
— Это и правда ты, — сказала она, убирая последние огрехи в наряде — расправляя складки шаровар и закрепляя золотую подвеску на конце косы. — Не веришь собственным глазам?
— Не верю, — тихо ответила Анджали.
Джавохири была занята лицезрением собственного отражения и не слышала их разговора.
— Я тоже не верила, когда впервые выходила на сцену, — Сахаджанья поправила ножные браслеты на Анджали и окликнула Джавохири. — Поспешите! Вы же не хотите поразить царя богов опозданием?!
Они вышли из покоев танцовщиц и прошли по прямой, как стрела, дорожке к искусственному пруду, на котором были установлены сцена и плавучая беседка для зрителей, сплошь увитая цветами.
Пройдя деревянными мостками, апсары оказались за сценой — крытой площадкой, огороженной с двух сторон колоннами.
Вдоль сцены стояли лампы в каменных чашах, один край которых был выше чем другой. Это позволяло направить свет на сцену, в то время, как беседка со зрителями оставалась в тени. Сидевшие на вершинах колонн слуги бросали душистые лепестки роз и чампаки. Лепестки летели, как бабочки, и так же, как ночные мотыльки, мгновенно сгорали, если касались пламени светильников. Но большинство лепестков падало на украшенную цветами беседку, где расположились отдыхающие боги, и воздух был напоен ароматами.
Несмотря на вечернюю духоту, здесь было прохладно от воды, фонтанов и громадных подвесных вееров, которые усердно раскачивали гандхарвы, призванные прислуживать гостям. Играла музыка, и на сцене распорядитель пира уже распевал молитвы великим богиням — покровительницам искусства — госпоже Сарасвати, госпоже Падме и госпоже Бхайрави. Все происходящее казалось прекрасным сном, чудесным видением. И также, как Джавохири, Анджали подумала, что это — самое лучшее место на свете, и что жить здесь — самое большое счастье.
Сахаджанья бегом домчала учениц до колонн и поставила последними в шеренге апсар, готовых выйти на сцену.
Прекрасные женщины в одинаковых шафрановых нарядах, с косами, украшенными жасмином, казались похожими друг на друга, как родные сестры. Джавохири и Анджали лишь совсем немного уступали им в росте. Апсары не обратили на новичков внимания, и переговаривались тихими, мелодичными голосами — будто журчала родниковая вода.
«Когда-нибудь и я стану такой же, — поклялась мысленно Анджали. — Нет! Я стану лучше их».
Распорядитель пира трижды ударил об пол тростью, увитой бубенчиками, и наставница Сахаджанья напутственно подшлепнула учениц:
— Просто танцуйте, как на занятиях, — шепнула она.
Вслед за старшими подругами Джавохири и Анджали вышли на сцену и заняли места у светильников.
Свет от ламп слепил, и Анджали не сразу разглядела зрителей, расположившихся в цветочной беседке. Зазвучала знакомая музыка, и тело отозвалось привычными движениями. Заученный и повторенный тысячу раз танец Анджали могла бы станцевать и с закрытыми глазами. Но сейчас ее взгляд был устремлен туда, в полумрак, где боги лакомились сладостями и наслаждались представлением.
Господина Каму Анджали узнала сразу, хотя до этого никогда не встречала — он возлежал на месте хозяина, на ложе, сделанном в виде раскрывшегося лотоса. Он был очень красив, но несколько изнежен — пухлощекий, с круглым животиком, и тремя складками на каждом боку. В гимнах, которые каждый седьмой день пели в его честь, он назывался «владыкой апсар, целительных и охраняющих здоровье», способным «послать пять стрел любви», «опьяняющим душу» и «губителем покоя». Ничего «губительного» Анджали в нем не увидела, как и в господине Читрасене, который находился на ложе, справа от хозяина праздника. А ведь о нем говорили, что он лучший воин во всех трех мирах, и что одно его появление на боле боя обращает в бегство тысячи врагов. Правда, лицо его было суровым, но напрочь лишенным божественной красоты — низкая переносица, толстый нос и тяжелый подбородок. Тяжелый, как слоновья ступня.
Анджали упрекнула себя за столь низменные мысли о великих богах, но в это время апсара, подававшая сладости на огромном плоском блюде, отступила на шаг в сторону, и она увидела господина Шакру. Он возлежал на ложе, осыпанном цветочными лепестками, подперев голову рукой, и говорил что-то смеясь господину Каме. Одна из апсар умащала ноги царя богов маслом, вторая кормила виноградом, отщипывая по ягодке и кладя в рот.
Шакра был одет в красные и золотые одежды, и его великолепного тела не было видно, но красота лица так и сияла, как солнце в ночи. Анджали едва не позабыла танцевальные движения, заволновавшись до глубины души.
Дайвики в золотых одеждах вышла на середину. Крылья из золотистого шелка трепетали на ее руках. Она встала, балансируя, на одну ногу, сильно согнув другую в колене, и раскинула руки-крылья, подражая полету божественного орла.
В любое другое время Анджали не отрываясь смотрела бы на орлиный танец, но сейчас всё ее внимание было приковано к цветочной беседке., и она следила за ведущей танцовщицей краем глаза — только чтобы не нарушить слаженность движений. В танце апсары окружили главную танцовщицу, опустившись на деревянный пол сцены и приняв изысканные позы. Полагалось смотреть на дайвики-орла, но Анджали посмотрела прямо в беседку. Господин Шакра забыл про сладости, смех и разговоры, он был увлечен представлением, и глядел на танцовщиц, не отрываясь.