Танцовщица для небесного бога
Шрифт:
— Это она начала! — Анджали была вне себя от злости. — Она завидует мне, нахальная обезьяна!
— Завидую? Чему это? — не осталась в долгу Джавохири. — Это ты из кожи лезешь, чтобы тебя заметили. Показала прилюдно грудь — уже и не знаешь, чем привлечь мужчин.
— Мерзавка!
Наставница Сахаджанья едва успела схватить Анджали, когда та бросилась на Джавохири.
— Совсем дикая, — сказала Джавохири презрительно. — Да ее опасно держать в Тринаке.
— Возвращайся на праздник, — велела ей Сахаджанья, — а я отведу Анджали домой.
— Наставница! — воспротивилась Анджали.
— Для тебя праздник закончился, —
Джавохири рассмеялась и побежала на площадь, позванивая браслетами.
— Зачем вы наказываете одну меня? — Анджали чуть не плакала от обиды. — Я не виновата, это она затеяла!
— Зачем ты ведешь себя так? — спросила Сахаджанья. — Апсара должна быть безмятежна, как озеро в спокойный день. А ты устроила свалку на площади.
Они шли по дорожке между кустов, покрытых душистыми цветами. Сахаджанья цепко держала Анджали повыше локтя, будто боялась, что непослушная ученица выкинет еще что-нибудь.
Когда добрались до парка в центре Тринаки, наставница спросила:
— Дальше доберешься сама?
— Доберусь.
— Нигде не задерживайся. Я вернусь. Опасаюсь, как бы твои подруги не устроили ссору с Джавохири.
— Хорошо.
Глядя на расстроенное лицо девушки, Сахаджанья смягчилась и решила её подбодрить:
— Ты еще очень молода, но слишком красива и слишком талантлива, — она откинула со лба Анджали непослушную прядь. — Это вызывает зависть. Всегда будет вызывать. Потом — еще больше, чем теперь. Всегда будут находиться женщины, которые станут отвешивать тебе плюхи во время танца, ставить подножки или портить наряд. И что будет с тобой потом, если ты уже сейчас не можешь сохранить спокойствие? Ты слышала, что Джавохири даже не повысила голоса? Спокойствие всегда более убедительно, чем обезьяньи вопли. Джавохири нарочно задевает тебя, потому что видит в тебе соперницу. И ты танцуешь под её флейту послушно, как змея перед факиром. Сегодня ты испортила выступление, из-за тебя произошла драка. Если бы начали разбираться, то Джавохири не наказали бы. Скоро её арангетрам, она — лучшая танцовщица среди учениц, она точно станет дайвики. Если кого и наказывать — то тебя, которой до арангетрама еще три года, и неизвестно, произойдет ли он.
— Почему это не произойдет? — буркнула Анджали, до которой только сейчас дошел страшный смысл того, что она натворила на площади.
— Потому что неизвестно, как ты будешь расти эти три года. Ты можешь заболеть, растолстеть, стать некрасивой — убереги тебя небо от подобного! Помни об этом всегда, когда тебе захочется посостязаться с Джавохири не только в танце, а еще и в гордости. Разве не обидно лишиться жизни в небесном городе и оказаться на земле, где выживают только чудом, и где нищета и старость приходят быстрее, чем смена времен года? Зачем ты дала пощечину зрителю?
— Простите, наставница… Но эти гандхарвы говорили такое…
— Ты ужасно рискуешь. Женщина не может поднять руку на мужчину. Тем более апсара. Задумайся о наказании. Ты не знаешь, как живут женщины на земле. Их жизнь вчетверо короче жизни апсар. Сейчас тебе почти двадцать лет, и ты еще танцуешь и веселишься, как девочка, а на земле твои ровесницы вынашивают четвертого или пятого ребенка, и им совсем не до танцев. Через три года ты пройдешь испытание, исполнишь свой арангетрам — покажешь танцевальное мастерство богам. Станешь дайвики. Я очень об этом мечтаю. Не испорть свою жизнь собственной глупостью. Поняла ли ты меня?
Анджали кивнула.
— Теперь иди к себе. И не выходи до утра.
— Наставница… — захныкала Анджали, — я все поняла, не наказывайте меня так жестоко…
— Для тебя праздник закончился, — повторила Сахаджанья. — Будешь противиться, прикажу приглядывать за тобой кого-нибудь из твоих подруг. Не заставляй меня наказывать за твой проступок Хему или Ревати. Они не заслужили просидеть взаперти всю ночь, когда вся Тринака празднует.
Угроза подействовала, и Анджали поплелась к хижинам учениц. Ей было досадно и грустно, и она то и дело прислушивалась к музыке, звучащей на площади. Потом будут угощать фруктами и устроят огненный дождь, и в небо полетят разноцветные искры — как будто волшебные птицы. Но она этого не увидит. А всё из-за противной Джавохири.
Ветви деревьев раздвинулись, и на дорогу перед Анджали выскочил гандхарв. Она не сразу узнала Коилхарну, и сначала испуганно вскрикнула, отшатнувшись, а разглядев, напустилась на него с упреками:
— Ты напугал меня, кукушкин сын! Выскочил из-под земли, как демон! Как вор! Как разбойник! А ну, дай пройти!
— Позволь, я провожу тебя, — попросил он, молитвенно сложив руки.
— Не позволю, — ответила Анджали грубо. Конечно, Коилхарна ничего дурного не сделал, но настроение у нее было отвратительное и требовалось излить на кого-то ярость и злость, предназначавшиеся Джавохири. — Что за цветы ты нам принес? Я просила жасмин, а ты притащил маллику!
— Я принес жасмин… — начал он растерянно, но Анджали лишь отмахнулась.
— Ты разозлил меня, поэтому уходи, не хочу тебя видеть, — она пошла вперед, а гандхарв поплелся следом, бормоча извинения.
Он так ей надоел, что Анджали, выждав момент, бросилась бежать между деревьев парка, петляя, как заяц, а гандхарв заметался, пытаясь отыскать ее в зарослях.
Спеша укрыться от него, Анджали вбежала в беседку, увитую розами, и затаилась там. Ей было слышно, как гандхарв бродил у фонтанов, а потом пошел в сторону хижин учениц, надеясь поймать Анджали там, когда она будет возвращаться домой.
Пытаясь успокоить сбившееся от быстрого бега дыханье, Анджали прислонилась к каменной колонне спиной и затылком, и обнаружила, что находится в беседке не одна.
Кто-то стоял в темноте, прячась так же, как и девушка.
— Кто здесь? — спросила Анджали, храбрясь.
Луна взошла над деревьями и осветила беседку. Анджали ахнула и упала на колени, принимая прах от стоп, потому что прямо перед ней стоял сам царь богов Шакра. Он был одет, как простой гандхарв — в белую набедренную повязку. С непокрытой головой и с деревянными браслетами вместо золотых он, тем не менее, выглядел божественно-прекрасно, совсем так же, как на празднике во дворце господина Камы.
— Почему ты кланяешься мне, девушка? — спросил Шакра.
— Потому что я узнала вас, господин, — сказала Анджали прерывающимся голосом.
— Вот как? Поднимись.
Она встала, понимая, что чудеса этой ночи только начались.
— Постой, я видел тебя раньше, — Шакра нахмурился, припоминая, а потом лицо его просияло. — Ученица, ты танцевала на празднике у Камы.
— Да господин, вы очень добры, что вспомнили меня.
— Разве тебя можно забыть? — сказал он ласково. — Не бойся, я не причиню тебе вреда.