Танцовщица Гора
Шрифт:
Хендоу встал. Он и без того был очень крупным мужчиной, но в тот момент, стоя на вершине возвышения, он казался мне подавляюще огромным. Его правая рука сжимала плеть. Неуловимое движение кисти, и до того смотанные ремни угрожающе развернулись. Я был обнажена. Я была маленькой и слабой. На моей шее был ошейник. Его ошейник.
— Надеюсь, Ты помнишь как, когда Ты была в этой комнате впервые, несколько недель назад, — заговорил мужчина, — я сказал, что Ты красива.
— Да, Господин, — опасливо сказал я, не отрывая глаз глядя как жало плети немного, почти лениво, покачивалось на весу.
Внезапно Хендоу взмахнул
— А теперь тщательно поройся в своей памяти, и вспомни, — сказал мужчина. — Когда несколько недель назад, в первую нашу встречу здесь, я сказал, что Ты очень красива, не задумалась ли Ты о том, что, это могло бы указать на интерес к тебе или на слабость с моей стороны? Не решила ли Ты, что сможешь использовать это в своих целях.
— Нет, Господин! — испуганно закричала я. — Нет, Господин!
Хендоу внезапно приблизился ко мне, неожиданно стремительно для столь крупного мужчины спустившись по ступеням. Его правая рука с плетью была занесена над головой.
— Пожалуйста, нет, Господин! — выкрикнула я, и в следующее мгновение почувствовала ожигающее кожу касание плети.
От страшной боли я выгнулась дугой, меня развернуло, и я повалилась на ковёр. Там кожаное жало плети, вырвав из меня полный боли и ужаса крик, ещё раз сообщило мне о неудовольствии моего господина. Новый удар, обрушился на мою спину словно молния. Я рыдала у его ног, прижимаясь животом к ковру.
— Да, Господин! — прорыдала я. — Да, Господин! Я подумала об этом, но я ничего не могла с этим поделать. Я всего лишь человек. Я — просто женщина! Не наказывайте меня за то, что от меня не зависело! Я только подумала и выкинула эту мысль из головы!
Я валялась на животе у его ног. Я больше не смотрела на плеть. Я не хотела, не только снова ощутить её, но даже видеть. Я боялась её, ужасно боялась. Она причинила мне непереносимую боль. Она — очень эффективный инструмент для наказания женщин. Неудивительно, что рабовладельцы, не задумываясь, используют её на нас. Она и множество других способов и устройств наказания, перед которыми мы абсолютно беспомощны, служат для поддержания среди рабынь железной дисциплины.
— Ты была наказана не за это, — заметил Хендоу.
— Я не понимаю, Господин, — всхлипнула я.
— Я не собирался бить тебя за то, чему Ты не можешь противостоять, — пояснил он. — Я понимаю, что твои мысли об этом были не более, чем девичьим капризом.
— Но за что же, тогда? — удивилась я.
— А я нуждаюсь в причине? — осведомился мужчина.
— Нет, Господин! — вскрикнула я. — Нет, Господин!
Рабыня принадлежит владельцу, как имущество, и он может сделать с ней то, что он пожелает.
— Значит, Ты не поняла, за что была наказана? — уточнил он.
— Нет, Господин, — всхлипнула я.
— Возможно, Ты глупа, — предположил мой хозяин.
— Возможно, Господин.
— Ты наказана за то, что солгала, — наконец, сообщил мне Хендоу.
— Да, Господин, — проговорила я.
Я лежала у его ног, пораженная и испуганная. Насколько проницательным оказался этот мужчина! Ведь тогда, несколько недель назад, всего один раз и лишь на мгновение, я рассмотрела и поспешно, в страхе, отбросила, идею, что
И вдруг моя спина в очередной раз взорвалась то боли. Отчаянно закричав, я, едва не срывая ногти, вцепилась в ковёр.
— Презренная шлюха! — прошипел Хендоу.
— Да, Господин! — прорыдала я.
Новый удар, и новый взрыв боли в спине, отзывающийся сначала вспышкой, а потом тьмой в глазах. Я беспомощна перед ним, как наказанная рабыня, которой и была.
— На колени, — скомандовал мне мужчина, — быстро, спиной ко мне.
Я, охваченная ужасом и болью, повиновалась ему. Чтобы подняться на колени пришлось приложить почти нечеловеческие усилия. Я встала на колени лицом к двери.
— На четвереньки, — обрушилась на меня новая злая команда.
Дрожа от страха, но повинуясь ему, я опёрлась руками в пол. Едва я сделала это, как Хендоу ещё дважды ударил меня плетью. Второй удар, сбил моё истерзанное, извивающееся тело на пол. Рыдая от непереносимой боли, я сжалась в комочек на ковре у ног мужчины.
— На колени. Встань так, как Ты стояла прежде, — приказал хозяин.
Я с трудом поднялась с пола.
— На четвереньки, — скомандовал Хендоу, и я, дрожа в ожидании следующего удара, встала на руки и колени.
Но удара не последовало, он присев подле меня, поднёс плеть к моим губам. Всё ещё пребывая в состоянии близком к панике, я снова и снова целовала тугую кожу, причинившую мне столько страданий.
— Сейчас я поставлю тебя в нужную мне позу, — предупредил меня Хендоу. — Не вздумай её изменить.
Господин вначале заставил меня встать на колени, потом пригнул мою головы вниз до самого пола, мои руки он уложил на затылок, дав понять, что их следует держать плотно сжатыми. От неожиданности и боли я дёрнулась и вскрикнула, но, внезапно взятая им в целях наказания, осталась на месте крепко удерживаемая сильными мужскими руками.
Наконец, закончив своё наказание, Хендоу отстранился от меня.
Лишившись поддержки, я без сил свалилась на ковёр, задыхаясь и не веря в случившееся. Только что я изучила ещё одну грань моего рабства, о которой прежде не имела понятия.
Я решила, что Хендоу поднялся на возвышение и, возможно, занял своё место на кресле. Я не знала. Я не осмеливалась оглянуться и посмотреть, что он делал.
Я, вздрагивая, лежала на полу, наказанная, наполовину уничтоженная рабыня. Никогда прежде я не сомневалась в его силе, но никогда прежде я не ожидала такой мощи. До сих пор я понятия не имела, каким он был мужчиной. Я едва могла поверить в то, что он сделал со мной, и в то с каким напором и категоричностью это было сделано.