Танцующая на углях
Шрифт:
– Почему нас поселили в одной опочивальне?
– Вы попали в наше заведение как раз перед праздником, и большинство номеров занято постояльцами, - извиняющееся затараторила Нхемсут, я молча прервала её речевой поток ещё одним кивком и оставила девушку за дверью.
– Ах-х-х, какая тевушка...
– выдохнул счастливый Сфинкс и вовремя пригнулся от лапы Марселлы, которая тут же отвернулась и, фыркнув, направилась поближе к Роману.
– Э-э-э... я хошел скажать, што она не такая уж плохая с фасата! Ой, то ешть, я...
Марселла гордо вскинула мордочку и обхватила лапами ногу Романа в знак полной с ним солидарности. Пока таксист пытался скинуть её с ноги, я прошла дальше к широкому балкону, в который продолжалась и без того обширная комната, и повернула ручку балконной двери. В лицо
... Горьким речным миндалём пахнет средь фиванских улиц...
Они, дети пустыни, ненавидели вечера, потому что вечера давали прохладу и спасение уморённым за день жителям Египта. Ненавидели за то, что всякий раз, когда наступала прохлада, они боялись, что потеряют своё влияние. Оно распространилось на этих усталых вечных узников жары, которые пусть и привыкли к зною и вечному палящему солнцу, но всё же продолжали изнывать от них и молча вытирать пот со взмокших лбов.
Но сегодня они не боялись прохлады, так как в эти несколько дивных часов средь опустевших улиц они ощущали свою власть и не хотели отдавать привилегию на эту ночь вечернему спасению. У них было задание. Они собрались не в полном количестве, их было не семьдесят два, как раньше, и они стремились к серевшему в черноте сада зданию ещё и для того, чтобы отомстить за гибель одного из них. Они не спешили, хотя и любили спешить, любили налетать ураганом и уничтожать всё на своём пути. Но сегодня золотоволосая посланница господина, опасная, ядовитая изнутри, но манящая к себе Анчар приказала не торопиться, чтобы задание было исполнено как следует, чтобы господин был доволен и продолжал давать им возможность заниматься любимым делом - сеять безумие и уничтожение в хрупкие как тростник города. А ведь ради этого они и существовали!
И они стремительно ползли к цели, похожие на ядовитых пустынных кобр и бесчисленные искрящиеся щупальца Нила...
Если в любой другой день меня попробовали бы разбудить не важно, каким способом, я бы долго не размышляла. Однако сейчас меня разбудила та, чья жизнь для меня гораздо дороже кого бы то ни было на свете: Марселла! Я мгновенно села на кровати, оперевшись на вытянутые руки и вгляделась в ночную мглу комнаты, ища глазами кошку. Поначалу трудно было определить её среди серой пелены вокруг, они для меня сливались, но я смогла определить её по тому, как завизжал испуганно Сфинкс у треножника противоположной стены: "Мама! Он допралша то меня, шпащте, я всё прощу!!" Потом был глухой звук удара и тот же удовлетворенный голос: "Фу, это вшо ротные литша, а я уж ишпугалщ..."
Я мысленно попросила Марселлу, чтобы она помогла ему закрыть клювик, когда услышала тихий шорох снизу. Он приближался. "Ух, ты, - выдохнул сзади Роман, и я резко повернулась к нему.
– У тебя уши зашевелились, как у кошки", - с некоторым даже восхищением произнёс таксист, криво улыбаясь; я хотела попросить его тоже немного подержать язык за зубами, как вдруг тело глубоко под кожей буквально загорелось страшной болью, покалывания мгновенно достигли самого мозга и впились в виски тонкими иголочками. Я не заметила, как кровать под нами заходила ходуном и в мгновение ока взлетела вверх, подкидывая нас в воздух. Что-либо ещё ощутить кроме жутчайшего зуда я смогла только тогда, когда больно ударилась об пол, и тут же на глаза мне попала та самая кровать, подлетевшая под потолок и теперь летевшая обратно. Я даже очнуться не смогла, а Роман обхватил меня руками за плечи и откатился вместе со мной в сторону. Кровать страшно приземлилась совсем близко от нас и в тот же миг брызнула острыми тоненькими осколками, разлетевшимися в разные стороны. Роман прижал меня к себе, укрывая собой, а потом крепко встряхнул меня за плечи, прошипев в лицо: "Да очнись ты! Эстела! Давай же, некогда сейчас уходить от мира, без того хреново!.." Меня из оцепенения вывело дикое испуганное шипение кошки и Сфинкса, который вторил ей не менее профессионально, и тут из темноты вокруг нас четверых начали прямо из пола вырастать почти бесформенные глыбы, в которых с трудом угадывались человеческие очертания: голова, руки, а дальше туловище просто переходило в неровную горку. Роман сквозь зубы обрисовал происходящее с нами в цветистых выражениях, которые удивительным образом моментально перевелись на египетский язык в его исполнении, и полулев еле прорывавшимся голосом с таксистом согласился.
– Мы пришли за тобой... Ты больше не спрячешься... Бойся, как боятся простые смертные, тебя уже нет...
– голосом пустыни шипели со всех сторон нелюди из песка, перетекая ближе и смыкая круг.
– Ещё чего, сволочи, - глухо выдохнул Роман, продолжая одной рукой держать меня за плечи, и полез другой рукой за пояс. Самое обидное было в том, что штаны свои он оставил на диване, когда ложился спать, а пистолет (он всё же остался при хозяине после того, как мы оказались по эту сторону Двери) был в них. Таксист чертыхнулся и засопел. В это-то время рядом с моим бедром и упал чёрный тускло блеснувший предмет, гулко стукнувший по каменному полу. Я мысленно поблагодарила Марселлу, а Роман схватил любимую игрушку и, мгновенно найдя цель, выстрелил.
– Сфинкс, помощь!
– отрывисто крикнула я полульву, пользуясь выигранным мгновением.
– Ну, чё, получил?!
– радостно проорал мне в ухо счастливый Роман и осёкся на полуслове: после выстрела (таксист даже лёжа не потерял сноровки) во лбу ближайшего к нам великана образовалась внушительная дырка, через неё даже можно было увидеть пронзительное тёмно-фиолетовое небо за лёгкой тканью балкона; какого же было удивление этого стрелка, когда практически через полминуты дыра эта начала сама собой затягиваться и только послышался шёпот песка в наступившей оглушающей тишине.
– Не понял, - растерянно выдавил из себя таксист, и я поняла, что настало моё время.
– Сфинкс!
– выкрикнула я и протянула в его сторону руку. Полулев испустил гортанное рычание, и в моём направлении полетело туго свёрнутое кольцо. Один из более поворотливых песчаных великанов попробовал, было, его поймать, но мигом сориентировавшийся Роман прытко вскочил на ноги и бросился на него, подражая, видимо, рычанию Сфинкса. Я же гибко выгнулась и, поймав кольцо, ощутила в руке шершавую тугую рукоятку плети. Вот мы и снова вместе!
– Эштела!
– хрипло предупредил меня о нападении полулев, и тут же был накрыт с головой горой песка. Марселла прыгнула к нему и тоже была накрыта проклятым детищем пустынь.
– Hayta!
– выдохнула я, усиливая удар дыханием подземного мира Осириса, и плеть описала в воздухе со свистом круговую дугу.
– Hayta tah! Я вас предупредила!
– мой голос усилился в сотню раз, словно я была в пещере, и комната озарилась янтарным блеском разлетевшихся искр.
– Hayta tah neru! Смотрите, как танцует та, кто гуляет сама по себе!
Стон стоял сплошной стеной после моих ударов, песчаные глыбы осыпались мелким порошком под ноги, и приходилось ступать по нему. Но мои следы останутся там навечно, эта мысль заставляла кровь в венах вскипать и разливаться по всему телу, как после получения изрядной доли адреналина. Богиня разрушений выполняет свою работу, медленно перетёкшую в удовольствие... Кто сказал, что богам не положено лепить из песка куличики пусть даже на полу комнаты в гостинице?!..
Плеть свистела вокруг меня, напевая свою песню. Роман всё ещё пыхтел рядом, пытаясь треножником отбиться от наступавших песчаных великанов, притеснявших его к выходу на балкон. Сфинкс задом наперёд выполз из очередного куличика и теперь пытался вытащить оттуда же Марселлу. Пора было заканчивать: ночь длилась не вечно, шум уже, скорее всего, перебудил половину, если не больше, гостиницы, а мой негласный помощник медленно, но верно лишался сил. Я ещё один раз, изо всех сил взмахнула плетью и направилась к Роману, мысленно извиняясь перед любимицей за такую спешку. Таксист отчаянно отступал, с какими-то хриплыми выдохами размахивая треножником, в принципе, бесполезным против могущественных песчаных великанов. Ещё пара взмахов, ещё один ослепительный круг окутывавшего разошедшуюся богиню сияния, и я подхватила под локоть почти падавшего от дикой усталости таксиста.