Танцы на быках
Шрифт:
– Вас прорвало сегодня, - проворчал Эфриэл.
– Поистине, день откровений гусиной семьи.
И тут она огорошила его:
– Не знаю, смогу ли я стать женой лорда Освальда...
– Эй!
– Эфриэл рывком повернулся к ней.
– Что-то перевернулось во мне, когда я увидела, как он поступил с Адончией. Выбросил, будто вещь, ставшую ненужной. Разве это благородно? А прогнать сына? А эти странные развлечения с быками... Эта ужасная картина... А поедание несчастного животного, которого закололи на потеху толпы? Чем больше я вспоминаю об этом, тем более он становится мне противен.
Эфриэл ощутил внезапную слабость:
- Не намекаешь ли ты...
Она испуганно отодвинула краешек балдахина и выглянула:
– Нет-нет! Я не нарушу своего слова! Как только лорд Освальд вернется, я... впущу его в спальню. И потом отправлю домой тебя. Просто...
– Что - просто?
– Едва ли я буду ему хорошей женой. Жена, которая презирает мужа - это проклятье. Ах, что я наделала...
– Не казнись, - успокоил ее сид.
– Все вполне обычно. Если бы ты знала, сколько жен презирают своих мужей.
– Это неправильно, - сказала она с отчаянием.
– Это жизнь, дитя, а не лады-балады о рыцарях и дамах.
– Да, ты прав, - она снова опустила полог и скрылась с глаз.
Поразмыслив, Эфриэл улегся на кушетке, чтобы не тревожить нежную леди лишний раз. А она так и уснула не раздеваясь, свернувшись клубочком в углу широкой кровати.
Глава XIII (начало)
– Не могу позабыть той картины, - призналась Бранвен на следующее утро, за завтраком.
– Она ужасна.
– По мне, скорее, забавна, - пробормотал Эфриэл, отдавая должное еде.
– Не хочу думать, что ты говоришь искренне.
– И не думай, - заверил ее сид.
– Когда женщина думает, она совершает столько глупостей, что и боги хватаются за голову.
К окончанию трапезы появилась пейнета Кайя с подносом, на котором горкой лежали солнечно-рыжие фрукты - апельсины.
Бранвен коснулась пальцем одного плода, другого, и закрыла глаза, упиваясь свежим ароматом. Экономесса смотрела на нее с улыбкой.
– Гринголо Освальдо очень переживал, что оставил вас одну, - сказала она.
– Он хотел сделать подарок...
– И подарок удался. Передайте милорду мои благодарности и восторги.
– Но это не единственный подарок, - загадочно сказала экономесса.
– Апельсины привезли из садов в Пампанейре. И эти сады господин герцог дарит вам. Поверьте, это очень богатый подарок. Апельсиновые сады Пампанейры - самая плодородная почва во всей Эстландии. Там собирают два урожая за год.
– Милорд восхитительно щедр. Я пробовала апельсины всего раз или два. А целая роща...
– И не одна!
– смеясь перебила ее экономесса.
– Вот что. Пока гринголо Освальдо уехал, мы моги бы наведаться в Пампанейру. Это всего лишь день пути. Скоро начнут убирать урожай, и вам придется ждать полгода, чтобы увидеть, как золотистые апельсины усыпают все дерево от верхушки до самой земли.
– Это и в самом деле можно устроить?
– обрадовалась Бранвен.
– Я никого не обременю такой поездкой?
– Вы - герцогиня, - напомнила ей пейнета Кайя.
– Любое ваше пожелание - закон для нас. А раз господин герцог велел, чтобы его милая жена не скучала, мы приложим все усилия, чтобы вас развлечь. Я заметила, бои с быками не пришлись вам по душе.
– Вы все замечаете!
– в порыве благодарности Бранвен обняла женщину, та сняла пенсне и долго протирала его кружевным платочком, смущенная таким изъявлением приязни.
– Значит, решено, - подытожила она, - мы сейчас же собираемся и едем смотреть апельсиновые сады. Не будем брать большой эскорт, чтобы вас не замучили соблюдениями этикета и чрезмерной опекой. Три человека - как раз столько, сколько нужно. Прогулка будет безопасной и необременительной.
– Не слишком разумно ехать с этой бабой, - сказал Эфриэл, когда Бранвен крутилась возле зеркала, пытаясь самостоятельно воткнуть в прическу гребень.
– И охрана маловата, и знаешь ты ее полдня в обед.
– Не говори глупостей, - отмахнулась Бранвен.
– Наговариваешь на тетушку Кайю...
– Она уже и тетушка?
– Я должна хоть немного развеяться после вчерашнего. Прогулка мне поможет. А апельсиновые сады - самая лучшая прогулка на свете.
Она направилась к выходу, и Эфриэл потянулся за ней.
– И все же, стоило бы поберечься...
Но Бранвен сбежала по ступеням, пропустив его ворчание мимо ушей и объявила экономессе, поджидавшей ее во внутреннем дворе:
– Я готова, можем отправляться! Мечтаю увидеть апельсиновые сады!
– Садитесь, ваше сиятельство, - пейнета Кайя сама распахнула дверцу кареты и помогла Бранвен забраться внутрь, после чего села и сама.
– Ну вот, объявила она, - расправляя юбку, - теперь можно и трогаться.
Она постучала в перегородку кареты, и кучер свистнул на лошадей.
Солнце припекало, и пейнета Кайя посоветовала не открывать ставни, чтобы было не так жарко. Бранвен было бы интереснее ехать, посматривая в окно, но она уступила пожилой женщине - та была одета, как обычно, в глухое черное платье. А что такое закрытое платье в жару, герцогиня знала по собственному опыту. Раз невозможно было поглазеть в окно, оставалось развлекаться беседой, и Бранвен доверительно болтала с экономессой, рассказывая ей о своей жизни в Роренброке, о матери и о сестрах. Пейнета Кайя слушала внимательно, иногда что-то переспрашивая, Эфриэл дремал, сложив руки на груди - женские разговоры всегда приводили его в уныние.
В полдень сделали остановку на пустынной дороге, поели, умылись в ручье и отправились дальше.
– Мне не дает покоя изгнание Адончии, - призналась экономессе Бранвен.
– Я хочу, чтобы она и ее сын вернулись.
– Это было бы неразумно, - ответила пейнета Кайя.
– Сейчас Адончии лучше находиться подальше от Каса Люстросо. Когда все начнется, нужно, чтобы она была вне подозрений.
– Каких подозрений?
– Если с вами что-то случится, в первую очередь станут подозревать Адончию. Она глуповата, Адончита. Никогда не знает, где лучше придержать язык. Даже ради собственной выгоды не может пораскинуть мозгами. А ей надо думать о сыне. Ведь Адано еще и сын герцога. Если не будет законнорожденных детей, герцог признает Адано единственным сыном и наследником. Нет, конечно же, он не женится на Адончии, но она станет хозяйкой Каса Люстросо, пока Адано не вырастет и не обзаведется семьей.