Танцы на осколках
Шрифт:
Я перевернулась на спину и протянула стянутые руки:
– Развяжи, а? Тут поле, даже если побегу, меня за версту видно будет. Метнешь нож, прикончишь, и все дела.
Брест помедлил доли секунды и ловко скрутил веревку, но выбрасывать её не стал, а сложил в заплечный мешок. Я не стала спрашивать зачем, только потерла затекшие кисти.
– Вставай, - Брест схватил меня за шкирку, моментально вздернув на ноги, - Будем идти всю ночь.
Я, пошатнувшись, поправила мешок.
– До этой корчмы еще далековато. Но по дороге можно зайти в Дубки и там переночевать.
Брест удивленно поднял бровь:
– Запамятовал, когда это я у тебя спрашивал, что нам делать? – Наемник отвернулся и пошел прочь.
– На твое счастье, я знаю эту деревню, там добудем кое-каких припасов и пойдем дальше, чтоб до рассвета уже быть на Козьем тракте, – буркнул он через плечо.
Я огляделась по сторонам: за спиной черной стеной стоял лес, на небе ни облачка, только горбатый месяц. Вдалеке кто-то завыл. Вприпрыжку, я догнала широкую спину, почти скрывшуюся в темноте,и засеменила рядом. Я не самоубийца ночью одной в полях бегать, да и куда бежать без денег. Черт, сдается мне, что я с этим типом надолго… Ну, по крайней мере до первой ночевки.
***
Брест шел уже несколько часов, благо месяц хоть и тускло, но все же освещал путь. Некоторое время они брели по полю и вскоре вышли на дорогу, вилявшую среди высокой травы. Наемник шагал молча, изредка поглядывая на воровку, которая пыхтела в двух шагах от него. Она то и дело поправляла мешок. Нелепая девка, которая перехитрила его – бывалого воина. Леший задери эту работу, на которую согласился от безденежья. Был воином, да и остался им, только не смог прижиться в этом новом мире, где честная схватка уступила место тайным сговорам и сделкам.
Он помнил свой последний бой, в который он вел свой отряд. Им предстояло сразиться с тернивцами. Они на голову разбили их. Еще бы: из тернивцев воины никакие – сплошной сброд, торгаши и наемники. Тогда Брест с соратниками праздновали победу, но как оказалось не долго. Местный князь Пороша, по чьему приказу они проливали кровь, через неделю заключил мировую с ханом тернивцев и за караван золота продал им надел. Землю, которую защищал и за которую был ранен Брест. Еще вчера оборванцы и шпанюки, сегодня ходили хозяевами: они грабили крестьян, насиловали и убивали женщин ради забавы.
Брест видел, как мальчишку, которому неделю назад он разрешил подержать свой меч, а тот от гордости раздулся чуть ли вдвое, иссекли ботангом – плетью с крючьями. Он просто отказался целовать сапоги новому господину. Парнишка умирал долго, страшно и молча. Брест помнил глаза мальчика, когда того пороли на площади, а куски кожи и мяса исчезали с его спины. Парень молчал, только сильнее стискивал челюсти при каждом ударе. В какой-то момент он встретился взглядом с Брестом, и тот увидел в его глазах, нет, не укор и не страдание, а понимание и всплески гордости, дескать, «я – смог, я не закричал». Наемник, который за свои тридцать прожитых зим успел стать воеводой, видел всякое: и боль, и смерть, и кровь, но только этот взгляд сломал его. В тот момент его удержали его же дружинники, хотя сами едва не бросались на нового хозяина этих земель.
Когда разъяренный Брест с матюками и угрозами ворвался в покои князя и нарушил трапезу Его Светлости, его связали и прилюдно высекли при княжеском дворе. А позже лишили чина воеводы и выгнали из города. Его отряд был готов уйти за ним, но отреченцев нигде не любят и службы воинской им больше не снискать. Брест уговорил соратников остаться, а сам ушел из тех земель, перебираясь редкими заработками наемника. Так бывший воевода и воин подрядился охранять камень для барона, а позже был обокраден, подставлен и опозорен. И вот теперь идет искать неизвестно кого, да еще и в компании девки, которую готов придушить голыми руками.
От мрачных мыслей его отвлек запах горелого. В раздумьях он не заметил, как они подошли к деревне. Вернее к тому, что от нее осталось. Повсюду стояли сгоревшие остовы от избушек, кое-где виднелись темные пятна. Брест нахмурился и ускорил шаг. Подойдя ближе, он различил следы схватки. В деревне стояла тишина, изредка прерываемая треском ломающегося дерева. Брест присел на корточки, сгреб немного земли и помял ее. Сзади послышались шаги:
– Что тут произошло? –спросила воровка.
Брест угрюмо посмотрел в ее сторону:
– А сама не видишь? Земля влажная, хотя дождя не было, - и он показал ей багровую от крови вперемешку с землей ладонь. – Пахнет железом.
Девица, не меняясь в лице, молча разглядывала ладонь. Вдруг Брест напрягся и вытащил из ножен меч, давая знак, чтоб она молчала. Он тихим шагом подкрался к ближайшему дому и прислушался. Из-под горелых бревен доносился тихий писк. Он ногой отшвырнул пару досок – к писку добавился шепот. Брест, не убирая оружия, принялся раскидывать черное в саже дерево. Взору открылась крышка в подпол. Он с усилием откинул ее, на него из темноты, вжимаясь от страха в стены, смотрели несколько женщин с младенцем на руках и с детьми:
– Пощадите, - прошептала одна.
Брест закинул меч в ножны и спрыгнул вниз, через некоторое время из ямы начали появляться погорельцы, наемник вылез последним. Все они были напуганы, но сил бояться еще больше уже не было, поэтому они просто молча смотрели на неожиданных гостей.
– Что тут было? – спросила воровка, доставая из мешка банку с мазью.
– Песиглавцы напали, - устало молвила самая старшая из женщин, остальные залились слезами, бормоча проклятья вперемешку с благодарностью.
Дети, наконец, почувствовав воздух, зашевелились, принялись жаться к матерям.
Брест огляделся вокруг:
– Раненых не видно, неужто всех в полон увели?
– Господин, они всех, кого смогли, увели, и убитых забрали.
– Зачем им убитые? – удивилась воровка, нанося вонючую мазь на ожог одной из женщин, - Сейчас полегчает, - пообещала она.
– Песиглавцы же, - отозвались сквозь слезы бабы.