Танцы на осколках
Шрифт:
— Послушай, у меня еще остались старые доспехи и меч. С голой задницей много не навоюешь.
Брест замотал головой:
— Ты же разумеешь, что свое оружие не отдают. Да и доспехи твои мне маловаты будут.
— Бери, — махнул рукой хозяин, доливая себе вина. — На первое время хоть так, а оружие я себе еще добуду.
— Добро, — не стал скромничать наемник.
Лешик поднялся, добрел с лампой до сундука, согнав с него спящую кошку, и подсвечивая себе тусклым светом, вытащил из него меч в ножнах, нагрудник с наручами.
— Где-то были еще поножи, — бубнил про себя мужчина, роясь в темноте.
— Хорошо ты живешь, друг, ой, хорошо, расслабленно… — протянул наемник.
— Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб так и было, — не заметил иронии бывший воин. — Сейчас не найду — темно. Ну, хоть с этим-то и то сподручнее будет, а? — он махнул рукой на кучу добра.
Брест кивнул, поблагодарив давнего друга.
— Слушай, я передержусь у тебя до утра, с рассветом уйду.
— Добре, — крякнул Лешик, захлопывая сундук, — Тогда с утра как пойдешь, не буди.
— Не буди-и, — передразнил его наемник, — иди уже, семьянин…
Лешик хмыкнул, поглаживая наметившийся от хорошей жизни животик, и бочком втиснулся в соседнюю дверь. Мужчина посмотрел вслед товарищу, что-то про себя прикинул и устроился на лавке. Полежал пару минут, плюнул и перевернулся на живот. Сон пришел быстро.
Еще затемно Брест мышкой выскользнул из дома, не потревожив его обитателей. Крадучись, наемник двигался от одной тени дома к другой. Из конюшни рядом тихо всхрапнули кони, а из стойла высунулась голова мохнатого человечка. Брест от неожиданности вздрогнул, тихо выругался и сплюнул под ноги овиннику, овинник молча погрозил маленьким кулачком и сплюнул под ноги Бресту. От такой наглости наемник вспыхнул, как порох, но лезть в драку с нечистиком себе дороже — даром, что паршивец маленький — отваляет, будь здоров. Мужчина отвернул в сторону, при всем желании двинуть в наглую ухмыляющуюся рожу.
На востоке уже начинало светлеть, и надо было успеть уйти из городка, до того как проснется в нем жизнь. Брест обогнул еще пару домов; где-то заплакал ребенок, проснулись петухи. Скрывшись в кустах, он выглянул из-за последнего дома. Решив не выходить на дорогу — за его голову была назначена слишком высокая награда для этого городка, любой мог позариться — наемник двинулся вдоль тропы, изредка треща кустами и проклиная все на свете. Каждая ветка и сук, словно нарочно, цеплялись за доспех.
— У меня к этому вору счет все растет и растет: сначала рубин, потом мои доспехи и меч, а сейчас я ему еще свои портки припишу, — ворчал Брест, — Не мое это дело, по кустам ползать. Ну, погоди, тварь, попадешься ты мне.
Выбравшись, наконец, далеко за город, наемник пригляделся, нет ли кого в округе, и облегченно вздохнув, двинулся через раскинувшееся поле в сторону упомянутой Лешиком деревеньки.
Глава 4.
375 год от наступления Тьмы
Месяц Хлеборост
8 день
Я никогда не любила кочевую жизнь: слишком ценю уют. Но при моем ремесле мечты о домашнем очаге с мягкой периной стоило запрятать подальше и довольствоваться тем, что есть. Мне приходилось скитаться, заезжать и останавливаться в крупных городах — чем больше народу, тем меньше меня запомнят. Малые деревни бедны жителями, и все на виду, а одинокая девица привлекает внимание, просто потому, что она одинокая. Тут либо над тобой должен быть мужик, либо отец с братьями, а ежели нет ни того ни другого, значит потаскуха. Это, кстати, одна из причин моей кочевки: пара сломанных носов и в нескольких селах меня готовы были поднять на вилы. Поэтому что-что, а тикать я умею в совершенстве.
Где-то с месяц назад я со своими пожитками как всегда совершала пешую прогулку вдоль тракта в надежде найти временное пристанище. А попутно высматривала какую-никакую добычу, ибо в карманах было угрожающе пусто. Вопреки общему мнению даже хорошие воры не купаются постоянно в золоте. Те, что в рясах — досадное исключение. Эти ребята из церкви Трех никогда не бедствуют. Не покривлю душой, если скажу, что нам — честным работягам — обворовывать простой люд нет смысла. Куда проще заявиться в местную церковь и унести чашу-другую. Правда, потом в том селе лучше не задерживаться: Хранители веры долго не разбираются кто прав, а кто виноват, а запах жареного мяса в безветренную погоду может еще долго висеть над священными кострами.
Как раз после такого дела я брела по дороге в поисках места для ночлега. Вырученное золото от продажи церковной безделушки уже заканчивалось, а мне нужно было найти крышу над головой. Хотя ночи стояли теплые — близилось начало лета — оставаться ночевать под открытым небом все же небезопасно. Я уж было собиралась идти до Тринницы да приютиться где-нибудь в поле, как судьба преподнесла мне не бог весть какой, но все же подарок.
375 год от наступления Тьмы
месяц Посевняк
2 день
На пути к очередной деревеньке, путь мне преградила телега. Кроме возницы да тела, завернутого в саван и лежащего на дне колымаги, больше никого не было.
Свистнув мужика, я поинтересовалась:
— Далече ли до села, добрый человек?
Крестьянин приподнял припухшие веки и спросонья тупо уставился на меня:
— Чаво орешь-то? Чай не глухой, — он остановил кобылку, — Не далече, вон за тем поворотом. Я туда же еду, довезти что ль тебя?
Почти старик, лет под 60, весь седой, с опухшим лицом и стойким запахом перегара, он держал веревки вместо поводьев и, казалось, готов был вот-вот снова задремать. Оглядев его еще раз, я залезла к нему на телегу:
— Довези.
Мужичок легонько тронул поводьями, и повозка затряслась мелкой дрожью.
— Одна что ль путь держишь? — искоса поглядывал он.
— Одна, дядя, — я пожала плечами.
— И не боязно? А где ж семья-то: муж, аль отец с матерью?
— Мою семью и всех остальных в деревне бельгеты вырезали, я тогда по воду ходила до реки, так и уцелела. Дом сгорел, а село опустело, теперь вот неприкаянная скитаюся по свету, — я тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее.