Танцы на осколках
Шрифт:
Из груди вырвался последний хрип, и наёмник затих, уставившись серыми глазами в пустоту. Прежняя сидела, раскачиваясь на одном месте и прижимая к груди голову мертвеца. Она не ревела — слёз не было, лишь вой, раздирающий душу, рвался из груди. Так воют псы. Надрывно, на одной ноте, заставляя селян осенять себя триной и хвататься за амулеты. Гера устало опустился рядом. Ведьма мерила склеп шагами, нарезая круг за кругом. Наконец, остановилась:
— Так, не реветь. Камень у него?
Катерина подняла на нее заплывшие кровью глаза — от напряжения лопнули капилляры. Надежда, словно в ответ, блеснула красным отливом у Бреста за пазухой. Гера проворно выхватил алатырь, отдал его ведьме. Та повертела его в пальцах и махнула рукой:
— За мной. Нужна вода, простая вода. Гостемил, — она обратилась к управляющему, — Проследи за этим, — ведьма кивнула на бесчувственного Епископа, потерявшего сознание от боли, — И за внучкой моей пригляди, я ворочусь, решим, что дальше будет.
Управляющий мрачно кивнул и подобрал церковный кинжал. Ведьма еще раз окинула взглядом всех и скомандовала Катерине с Герой:
— Тащите его наверх.
Парень взял тяжелый труп за подмышки, Катерина за ноги. Кое-как, шатаясь, они побрели прочь из склепа, который успел принять новых жильцов. Баба Ежна велела затащить тело наёмника на ближайшую кухню, по счастью та оказалась всего в нескольких поворотах. Катерина припомнила её, именно отсюда они уходили с домовым. Да и черный ход сейчас был открыт нараспашку. Ворожея с Прежним и глазом не моргнули на зияющую черноту в стене. Троица уложила Бреста на стол. Баба Ежна осмотрела его с ног до головы, Катерина не дышала, боясь вспугнуть мысли старой ворожеи.
— Вытащите болт, — велела она.
Прежняя бросилась выполнять приказ, но раненная рука плохо слушалась, только древко вывозила в крови. На помощь пришел Гера. Парень, стараясь не сломать стрелу, аккуратно, но упорно потащил её. С трудом и душераздирающим скрежетом, она поддавалась. Наконец, из раны показался наконечник, и Прежний с облегчением отбросил арбалетный болт. Ведьма набрала в таз воды и поставила рядом с телом.
— Ну что, голубчики, не ведаю я, получится ли…
Она бросила алатырь в таз с водой. В свете факелов камень переливался всеми оттенками алого, от чего опять возникло ощущение живой жидкости внутри, хоть в первый раз это был простой рубин. Вода не изменилась. Не зашипела, не окрасилась — ничего. Ежна принюхалась к ней и, пробормотав про себя что-то, плеснула воды прямо на рану. Все замерли, боясь пошевелиться, вспугнуть момент. Удастся ли? Катерина вскрикнула и вцепилась в Геру:
— У нас получилось… Получилось, — шептала она.
Рана с шипением пузырилась и затягивалась за минуты. Послышался тихий хруст: раздробленные ребра срослись, мясо заживало на глазах. Через минуту Брест лежал абсолютно целый, но всё такое же мертвый.
— Ежна? — тревожно спросила Катерина, — То была Мертвая вода, но где же Живая?
— Все есть лекарство и все есть отрава, важна лишь мера, — ответила ворожея. — Ну-ка, помогите мне.
Они закинули голову Бресту, открыли рот, и ведьма влила в горло воды. Наёмника уложили обратно. Его тряхнуло, судорогой свело все тело и выгнуло спину дугой. На него было страшно смотреть: корчи мотали тело по всему столу, пока, наконец, наёмник не затих. На лице выступил пот. Рот открылся, и из-него вырвался еле слышный вздох. Похоже, в этот раз Костлявая сбросила карты.
375 год от наступления Тьмы
месяц Жарогон
1 день
Гера правил доверху груженой повозкой, Катерина в простом льняном сарафане развалилась на скарбе, лениво обмахиваясь листом лопуха, а Брест, откупорив флягу, жадно глотал воду, глядя на удаляющийся город. Тринница осталась позади. Они выехали сегодня утром, и денек обещал быть жарким: солнце палило вовсю. И ни ветерка. Золотое поле, раскинувшееся вдоль дороги, простиралось почти до самого горизонта, и лишь в самом конце темной полосой виднелся лес. Прежняя откинулась на спину, закинув руки за голову и, зажмурившись, подставила лицо солнцу.
— Долго там Ежна собирается порядки наводить? — поинтересовался наёмник, — А то не больно-то я её избу жалую.
— Не сказала, — пожал плечами Гера, не оборачиваясь.
Брест тяжело вздохнул и развалился рядом с Катериной. Та приоткрыла один глаз:
— Куда мы после избы? Ежну дождемся, а дальше?
— Я с ней в учениках останусь, — Гера легонько хлестнул задремавшую лошадку.
— А мы?
Брест приподнялся на локте, осторожно вытащил белое перышко из темных волос Катерины — видать осталось еще с утра, когда они еле оторвались друг от друга. Сладкие воспоминания волной прокатились по телу и остановились в паху. Надо расслабиться, рядом Гера. Брест перевернулся на живот, на что Прежняя ехидно улыбнулась. Ну и пусть. Настоящая кулёма. Его кулёма. Так он её называл еще тогда, лет двести назад, так же и будет называть. Он, наконец, собрался с мыслями:
— Есть у меня одна думка. Мы поедем ко мне на родину, хочу показать тебе места, где вырос.
Она серьезно кивнула и откинулась обратно на спину:
— А что с Алатырь-камнем делать будем, Ежна не дала указаний?
— Она велела вам его припрятать до поры до времени.
— Хорошо. Значит, что мы имеем, — Катерина принялась загибать пальцы, — Сто пятнадцать золотом, рубин еще на столько же тянет, и алатырь-камень, который по идее может показывать клады и схроны, только вот делающий меня уязвимой. Для начала хватит, — удовлетворенно крякнула девушка, — Кстати, Гера, а почему ты с самого начала у барона в мыслях не увидел склепа?
— А потому что сначала камень спрятал управляющий. Барон не дурак, знал, что кто-то может из магов к нему в голову залезть, вот и попросил Гостемила схоронить камень, да не говорить куда. Ну, а когда запахло жаренным, они побежали его перепрятывать.
— Все-таки мужик был хитер, — заключил Брест. — Кто ж теперь властвовать там будет?
— Ежна говорила, что все устроит.
— А что же этот Епископ, — наёмник скривился на последнем слове.
— А с Епископом мы пришли к соглашению, что высовываться он теперь будет меньше, да прекратит простых людей стравливать, коли не хочет, чтобы все его тайну узнали. Так уж повелось, что не доверяют крестьяне Прежним, а некоторые и убить могут, — хмуро заметила Катерина.
— Он ведь не отступится от своей задумки?
— Прежний мир? — уточнила бывшая воровка, — Нет, не отступится, просто уйдет в подполье.
— А ты?
— Тоже нет, — она покачала головой, — но сейчас соваться в эти дела не стоит. Я подожду, пока что-нибудь не случится. Всегда что-нибудь случается. Слушай, Гера, — Прежняя ткнула парня в бок, — а куда во время боя все из замка подевались? Раненые, челядь?
Прежний почесал нос:
— Милка их через тайный ход вывела, что на кухне, ей еще домовой помогал, как в ней хозяйку признал.
— Хоть на что-то сгодилась, — угрюмо заметила Катерина, и бросила быстрый взгляд на мужчину. Брест махнул рукой, дескать, пёс с ней, и развалился на телеге.
Поднялся легкий ветерок, подарив путникам желанную прохладу, в небе заливались жаворонки, а потрепанная, но устоявшая Тринница осталась за спиной. Давно наёмник не чувствовал себя так счастливо и так спокойно, он глянул одним глазом на лежащую рядом девушку и внезапно спросил:
— Кать?
— М? — она повернула голову набок, смешно наморщив нос — мелкая мушка не давала покоя и кружила перед глазами бывшей воровки.