Танцы на снегу
Шрифт:
Он попрощался с Эрбом и остальными обитателями норы. К некоторым он даже привязался, особенно к степенной Фрамбуазе. Она напоминала ему пожилых тетушек-зайчих из родного клана. Во всех воспоминаниях о родине смешивались сладость и горечь.
Кролики выразили сожаление, что он уходит. Кувырок понимал, что большинство быстро его забудет. Он для них всего лишь чужак, забредший ненадолго, а их община сложилась много поколений назад. В любом случае он заяц, а заяц, при всем внешнем сходстве, все-таки не кролик.
На прощание ему разрешили выйти главным ходом, что он с гордостью и сделал.
Выйдя из рощи, Кувырок сразу почувствовал
Снова он вышел на морской берег, туда, где искусственный перешеек вел к заманчивому острову. В этих краях, где горы не заслоняли линию горизонта, где мир был открыт до бесконечности со всех сторон, он тосковал по замкнутому, ограниченному пространству. Нет, он не хотел душной кроличьей норы в лесной чаще, ему хотелось места широкого и открытого, но с границами. Никогда он не привыкнет к этой неоглядной равнине. И раз уж тут горы не замыкают пространства, то пусть его ограничит море!
Все время остерегаясь орлов, он подошел к дороге. Сейчас океан был гораздо спокойнее, чем в прошлый раз, волны больше не перекатывались через асфальт, а разбивались о каменистые откосы узкого перешейка.
После нескольких дней дождя небо прояснилось. Птицы летали во множестве. В приливе храбрости Кувырок решился выйти на перешеек и запрыгал по середине дороги, надеясь, что удастся проскочить, не встретив ни людей, ни их машин. Чайки, сидящие на окаймляющих дорогу нагромождениях камней, провожали его взглядами ничего не выражающих глаз. Лишний раз Кувырок убедился, как чужды и неприятны ему эти птицы.
На середине перешейка его с грохотом обогнал тяжелый грузовик. Еще раньше, чем до ушей донесся шум, Кувырок лапами почувствовал вибрацию асфальта и сразу прыгнул с дороги в камни, где и отсиделся, пока машина не проехала. Это казалось разумным поступком, хотя он слегка побаивался, что, живя с кроликами, заразился, сам того не сознавая, их привычками и реакциями.
Когда грузовик прогрохотал мимо, оставив за собой облако синего, зловонного, обжигающего легкие дыма, Кувырок, почихав и покашляв, пошел дальше и благополучно добрался до конца перешейка.
Он свернул с берега, где в расщелинах камней прятались рачки, глядя на него своими глазами на ниточках, где зеленые крабы проворно сновали по камням своей чудной — боком — побежкой. В песчаных углублениях жили моллюски, а пузырьки на заливаемых волнами местах показывали, где прячутся муравьиные львы. Линия прибоя, как изгородь в поле, — пограничная зона, район притяжения. Это место встречи двух исполинов, земли и моря. На стыке двух миров жизнь всегда кипит, бойкие обладатели двойного гражданства снуют туда-сюда, добывая себе пропитание в узкой приграничной полосе.
Отлив обнажил замшелую поверхность прибрежных камней. Там, в сырой тени, жили бледные черви, морские ежи, моллюски. Кувырок походил среди луж, полюбовался креветками, пожевал водоросли — они оказались горькими — и быстро пришел к заключению, что морской берег не место для зайца. Камни,
Покинув берег, он направился в глубь острова и снова оказался на аккуратно разгороженных полях, изрытых параллельными бороздами, с отдельными купами деревьев и дренажными канавами у каждой изгороди.
Снова мир был расчерчен на квадраты стенами шиповника, боярышника, терна и орешника, а под этими естественными барьерами росли пышные травы и цветы, вереск и папоротники. Перелетая от одной дикой розы к другой, временами скрываясь в высоком борщевнике, порхали крапивники и зяблики. Кувырку понравилось здесь больше, чем на берегу.
За то короткое время, что он прожил в плоской стране, Кувырок привык к тому, что именно у изгородей собирается все живое. К ним слетались и сползались жуки, бабочки, муравьи и божьи коровки. Этими насекомыми кормились сварливые землеройки, от которых полевки и лесные мыши шарахались почти с тем же страхом, что от коршунов и соколов. И Кувырок нашел себе приют у изгороди — тут и от орлов можно укрыться, и не скучно, не то что в пустом и почти безжизненном поле. Хотя кролики много раз повторяли, что золотых орлов в этих местах не водится, ему слабо в это верилось. Он вырос в мире, неотъемлемой частью которого были орлы. Чтобы увериться, что в небе над плоскими землями не летают золотые убийцы, ему нужны были более надежные свидетельства, чем заверения кроликов. А кроме того, следовало на всякий случай помнить и о странном летающем звере.
Может быть, это просто местная легенда, сложенная, чтобы поморочить головы пришлецам. Подобные байки рассказывали и в горах, и сами рассказчики не относились к ним серьезно. Вполне возможно, что летающий разбойник — всего лишь плод пылкого воображения. Когда кролики или зайцы бесследно исчезали — попавшись в лисьи зубы или в человеческие силки, — оставшиеся придумывали этому разные фантастические объяснения.
— Видите там, в тумане, далекий остров? Там страшно, там живут безголовые зайцы, что бродят по болотам и до смерти пугают заблудившихся. Помните, как прошлой весной нашли одного зайца — окаменевшего, с выпученными глазами. Что его, по-вашему, напугало? Вот то-то и оно…
Но все же ему, новичку в этих краях, не следовало отмахиваться от странных рассказов, пока не расспросит надежных свидетелей — лучше всего зайцев. Если зайцы на этом острове скажут то же самое, если они тоже остерегаются чудовища, Кувырку придется в него поверить. Но существование крылатого хищника — это одно, а его волшебная суть — другое, и уж это-то, по мнению Кувырка, было полной чушью.
Из своего укрытия в тени изгороди он делал набеги на поля для кормежки. Плодородная ярко-коричневая земля простиралась во все стороны. Одни участки лежали под паром, на других росли злаки. Земля эта была дальше от неба, чем любая другая, виденная им, но ближе к небесам. Такого щедрого суглинка горный заяц и вообразить себе не мог. Там, в горах, земля была сухая, на ней мало что росло, кроме вереска, горного клевера и дикого шалфея. На торфяниках было трав побольше, но такого изобилия вкуснейшей, сочной еды, как на этой плоской земле, Кувырок не видел никогда. Он не знал названий половины растений, но ел досыта и думал, что наконец-то попал в райский сад, о котором всегда мечтал.