Танец марионетки

Кравченко Елена Евгеньевна

— Нет, но она очень устала и у нее не было сил даже стоять, но все время была в сознании.

Доктор хмыкнул:

— Странно, что она вообще смогла проделать всю эту работу. Это не для женских рук, особенно таких маленьких и нежных, как у мадам. И… простите, граф… не каждая женщина может выдержать вид крови в таком количестве. Не говоря о виде его раны и о том, чтобы зашить её. И потом, мадам только поправилась. Удивительно, что она пережила такое напряжение, не потеряв сознание.

Жоффрей вернулся к жене после того, как полностью устроил

Куасси-Ба. Анжелика лежала бледная и прозрачная, как в тот день, когда он принес её из обсерватории. Но она уже не казалась сломанным цветком. Это просто была очень уставшая женщина. «Ваша жена намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Но это сила не физическая, а внутренняя. Графиня призывает все свои силы, когда это необходимо, и держится за счет них. Поэтому, физически она очень устала, но сражалась до последнего за счет своей внутренней силы» — сказал ему доктор после осмотра.

— Как вы себя чувствуете, моя дорогая, — спросил де Пейрак, садясь рядом с ней на постель.

— Спасибо, хорошо, мне надо просто отдохнуть. Как Куасси-Ба?

— Доктор сказал, что он быстро поправится. Благодаря вам. Где вы этому научились, сердце мое? Где вы научились лечить людей?

— Я не училась, — возразила она, — почти не училась.

Жоффрей улыбнулся:

— Хорошая оговорка. Мелюзина из Пуату была вашим учителем?

— Откуда вы знаете? — удивленно спросила Анжелика.

— Догадался. Вы вспоминали её в бреду.

— Это было давно, очень давно. Я была еще маленькой девочкой. Я просто помогала ей. Она объясняла мне все о травах.

— И вы помните этот прием с детства? — недоверчиво спросил де Пейрак.

— Какой прием?

— Как иглой для вышивания выводить узор на коже человека.

— Нет, — улыбнулась Анжелика, — но я вспомнила это, когда увидела Куасси-Ба. — она нахмурилась. В её глазах появилось страдание.

Жоффрей с нежностью смотрел на свою жену, ему хотелось спросить, но он боялся разрушить эту минуту единения, которого не хватало в последнее время. Но он все же решился:

— Кто такая Франсина?

Анжелика с испугом взглянула на него. И Жоффрей даже пожалел, что спросил, но он должен знать правду, чтобы помочь ей, помочь справится со своими действительными или выдуманными страхами.

— Так кто она? И что с ней произошло? — он почему-то был уверен, что с ней должно было что-то произойти.

— Она была сестрой Николя… моего друга… в детстве. Мы с Николя гуляли в лесу… потом услышали крики… Наемники… они ворвались в его дом, убили отца, а мать и сестру… Франсина лежала на полу, как сломанная кукла… — последние её слова потонули в молчаливом плаче.

Жоффрей взял руку Анжелики и легко сжал:

— Тсс, радость моя, успокойтесь, это было давно и все прошло. — Пейрак понял, что произошло тогда. Он понял её потрясение от происшествия в галерее. «Проклятый Лозен… Он всколыхнул в её душе давно виденное, оно наложилось на впечатление от возможного насилия над ней. Именно это её и потрясло. Что с ней могли бы поступить так же. Проклятый Андижос! Ты не дал мне рассчитаться с Пегиленом!»

Де Пейрак решил поскорее увести разговор от этих жестоких воспоминаний.

— Тогда вы и учились у Мелюзины?

— Да, — кивнула Анжелика, — она лечила раненых, выхаживала больных, а однажды сшивала рану у крестьянина. Я держала её корзинку и подавала ей все необходимое, вместе с ней собирала травы, готовила настои. Она учила меня, как можно использовать их.

Ее глаза блестели все больше и больше. Она радовалась, рассуждая о дорогих ее сердцу растениях, воскрешая в памяти этим рассказом далёкие и благословенные времена детства, проведенного рядом с Мелюзиной.

Жоффрей де Пейрак внимательно слушал её, затем задумчиво сказал:

— Действительно, Перрье предупредил меня об особенностях вашего характера, о которых я не знал, но сегодня в них убедился.

И с обаятельной улыбкой добавил:

— И они, признаюсь, меня сильно обрадовали, так как я вижу многочисленные и разнообразные доказательства того, что в один прекрасный день мы можем слиться в самом совершенном согласии. Ваша скрытая сущность непременно соединится с моей во всех проявлениях.

— О! В самом деле!.. Я не думаю… — Анжелика смутилась. — Что он вам такое сказал?

— Что вы так же искусны, как и он, в области фармакологии. И намного больше его — в области лечения. От себя добавлю — вы искусны в магии! Я видел, как вы колдовали над Куасси-Ба. Он на удивление легко перенес операцию после того, как вы его успокаивали. Из нас выйдет отличная пара — дьявол и колдунья. — Еще обольстительней улыбнулся граф.

Анжелика тихо засмеялась и серьезно проговорила:

— Не надо так шутить, мессир, дьяволов сжигают на костре.

— Не думайте об этом, любовь моя. Я не дам сжечь вас, обещаю и клянусь честью колдуна! — Он шутливо поклонился, поправил кружевную накидку на Анжелике и встал. — Отдыхайте, мой ангел, набирайтесь сил. Вы сегодня очень устали. Вам лучше не вставать до утра. А там доктор вас осмотрит и решит, можно ли вам подниматься. — произнес граф, поцеловал её нежные, но такие сильные пальчики, и почувствовал, как они трепетной бабочкой снова задрожали в его руке.

– ----------------------------

Примечание автора:

Основа для этой сцены взята из 8-го тома «Искушение Анжелики». Инструменты, действия, лекарства тоже взяла оттуда.

Учитывала то, что говорилось в романе о возможности Анжелики исцелять от боли наложением рук уже в детстве. Приняла во внимание её учебу у Мелюзины, во время которой вполне могла видеть, как та скрепляет раны. Если не стальной иглой, то как-либо по другому. И слова доктора Родриго Беншапрута из Толедо во втором томе — «Тулузская свадьба», что Анжелика обладает глубокими познаниями в фармакологии, лечении и владеет магией. Возможно в каноне в Тулузе ей просто не дали возможности это проявить.