Танец мотыльков над сухой землей
Шрифт:
Поэт Алена Басилова:
— Когда Овсей Дриз доживал свои последние дни на этой Земле, он предупредил: я вас рассмешу, не плачьте. В день похорон через все кладбище на тележке привезли его гроб к могиле, открываем — а это не Овсей, имевший, как известно, внешность пророка Мафусаила, а какой-то ужасный амбал с квадратным подбородком. Мы кинулись обратно, в морг, опять через все кладбище, и дальше — к провожатым этого усопшего. А те даже не заглянули в гроб, и нашего Овсея уже почти захоронили!.. Действительно, такой хохот потом стоял!..
— Шпиль собора из тумана приближался к нам гораздо быстрей, чем мы шли к нему, — заметил Гриша Кружков.
— Когда мы вернулись из Америки, — рассказывал брат папы дядя Валя, — у нас баба Мария тогда совсем еще не говорила по-русски. Мы подружились во дворе с сыном дворничихи, Васей. Он был страшным хулиганом и матерщинником, но мы многое имели от этой дружбы. И вдруг из окна: «Вальтер! Лион! На хаузе!..»
Баба Мария — внуку Андрею:
— Иди жру!
— Не жру! — поправлял он ее, — а жри! Надо говорить: иди жри!
— Не учи меня своим хулиган манер!..
— А свой холодильник американский, — рассказывала баба Мария, — мы продали Льву Кассилю…
Наш Сережа назвал сына Ильей.
— Это в честь Илии-пророка? — поинтересовался мой папа Лев.
— Нет, — ответил Сергей. — В честь Ильи Муромца. И вообще, скажите спасибо, что я его не назвал Добрыня…
В разгар ремонта ко мне приехал человек из деревни, Юра, с двумя взрослыми сыновьями — забрать, что не нужно из мебели. Хотела все отдать, такой он белобородый, благостный. Даже свой детский столик, который еще столяр Котов сделал, когда мы жили в Большом Гнездниковском переулке.
А Юра:
— Не надо, не отдавайте детский столик! Пусть он останется с вами. Как вы милы мне. Я обязательно должен вам сказать. Я негодяй буду, если не скажу — надо пить структурированную воду! По тридцать граммов на килограмм веса — церковную, из родника, фильтрованную — сырую! Три месяца — и никогда не будете болеть! Вы запомнили? Ну, как вы милы мне, дайте я вас обниму!..
Ушел, потом стучит. Я открываю дверь.
— Вы запомнили? Воду! Пить воду!!!
Наш сосед, видя, как мы бредем по снегу со старым сеттером Лакки:
— А что вы будете делать с Лакки, если он сейчас умрет?
Я — спокойно:
— Похороним на Новодевичьем кладбище.
Я связала ему носки и теплый жилет.
В них он гулял на улице свою последнюю, семнадцатую, зиму.
А когда пробил час, за ним явились два ангела — ветеринар и шофер.
Их звали Марина и Леня.
На своем очередном юбилее Яков Аким сказал:
— Я вспоминаю свои юбилеи начиная с десяти лет.
— А я сейчас подумал, — говорит Коваль, — и с ужасом понял, что я себя помню только начиная с сорока.
— Но не такой-то Коваль был и прекраснодушный, — вспоминает Сергеев Леня. — Знаешь, какой у него любимый анекдот? Он его рассказывал, когда к нам в буфете кто-нибудь хотел подсесть:
«Сидят Петька и Чапаев, пьют. К ним подходит политрук Фурманов:
— Вам третий не нужен?
— Ты будешь пятый, — отвечает Василий Иванович.
— Как так?
— Четверых уже послали!»
— Вот я не знаю — нормальная она или нет, наша консьержка? — удивляется папа. — Когда я иду мимо нее — она всегда говорит: «Если б вы знали, как я вас люблю. Можно я вас поцелую?» «Ну, валяйте!» — я отвечаю. Она обнимает меня и целует, целует!.. И все газеты с журналами мне отдает, принадлежащие другим людям: «Берите, берите, — бормочет, — вам нужнее!..»
— Сегодня до того день счастливый! — сказала Люся. — Даже все негодяи и подлецы были очень ко мне расположены.
Коля Шаров — орнитолог. Я написала о нем колонку в газете «Московская правда» и назвала ее «Птицы в городе». Случилось так, что Николаю пришлось забежать в общественный туалет.
— И представляешь? — он взволнованно говорил. — На гвозде болтается лишь один клок газеты с твоей статьей — про меня. Я просто не знал — на что решиться!..
Коля — профессиональный орнитолог и любитель-энтомолог. Многие годы он звал меня с собой в Юго-Восточную Азию. Причем в сезон муссонных дождей.
— Потому что в это время, — мечтательно говорил Шаров, — все гады повыползут!
Собрались в Таиланд: Коля, его жена Галя и я. Мы еще в очереди стоим на получение посадочного талона, а Шаров уже начал съемку — как его Галя будет входить в самолет. Вдруг Галю обгоняет певец Николай Басков — видимо, летит на гастроли в Бангкок, заметил, что идет съемка, и стал заслонять лицо ладонью.
Шаров ему:
— Да на кой вы мне сдались? Проходите быстрей, вы мне мою Галю загораживаете.
Шаров — еще в самолете нал Бангкоком:
— Ой, пошел уже запах Таиланда ни с чем не сравнимый!..
— Был бы я олигархом, — говорит Коля, — я б на три дня в Ханой смотался. Там настолько чудесно змей готовят в змеиной деревне — объедение!
В Лаосе на острове мы ехали по узенькой дорожке на велосипедах, Галя врезалась в киоск с чипсами и кока-колой, чуть не разнесла его вдребезги, еле удержалась, чтобы не свалиться с обрыва в Меконг.