Танец с саблями
Шрифт:
Поэтому, упав, он сделал вид, что уже не опасен.
Ребята, кажется, поверили. Оторвав расслабленное тело от земли, они уже вдвоем торопливо поволокли майора куда-то в сторону…
И в этот момент рвануло.
То есть, сначала Владимир Александрович даже не понял, что происходит. Как обычно, звук ударил по ушам чуть позже, чем накатила воздушная волна — ни до этого, ни потом майор так и не мог найти толкового обьяснения этому феномену.
«Сопровождающих» буквально отпихнуло от Виноградова — самому же майору досталось значительно меньше, ведь он и так практически лежал на асфальте, да ещё и ногами к взрыву.
Следом за первым взрывом одновременно и гулко прогрохотали ещё два — эти уже оказались куда сильнее и беспощаднее. Перекатываясь через бетонный бордюр, Владимир Александрович против воли глянул назад — туда, где в клубах дымного пламени не торопясь разлетались куски кабины. Опережая их, в разные стороны уносило комья горящей плоти и ещё что-то бесформенное, и совсем не живое… Неотвратимо загораживая и показавшееся неестественно крохотным небо, без единого звука вставал на дыбы сорванный с колес многотонный корпус рефрижераторной секции.
Воздуха вокруг будто не стало вообще, и вместо него легкие наполнил раскаленный, удушливый чад. Лицо, волосы, кисти рук припечатал к земле огромный утюг — а одежда моментально превратилась в шелушащийся панцирь.
Что-то прерывисто хлопало, трещало и со свистом проносилось над головой. Хорошо, что майор успел закрыть глаза… На какое-то время он выключился из реальности, а когда вновь начал воспринимать происходящее в полном обьеме, ничего, вселяющего оптимизм, не увидел.
В нескольких метрах от Владимира Александровича истекал дымом и зловонием обрушившийся поперек автострады изуродованный корпус российского «дальнобоя». Еще два факела, поменьше, чадили на тех местах, где в момент взрыва стояли «фольксваген» и скоростная спортивная машина — без сомнения, их бензобаки вспыхнули разом, прошитые разметавшимися вокруг раскаленными клочьями металла.
Все пространство между бетонными разделительными бортиками и обочиной с краю дороги, на несколько десятков метров в обе стороны от места катастрофы усеивали обугленные останки человеческих тел и механизмов. Впрочем, на удивление, виднелись и почти не тронутые огнем трупы.
Пахло смертью. Не успевшее до конца успокоиться пламя с натужным гудением поглощало окружающий кислород… Кто-то стонал и издали, со встречного участка трассы, накатывался торопливый и не очень громкий пока ещё сигнал полицейской сирены.
Виноградова вытошнило на асфальт.
Все просто, как бином Ньютона… Предусмотрительное начальство подстраховалось — зачем отдавать своих в лапы врага? Поэтому, нажав в самый последний момент на кнопочку тревожную, бедняга Головин не только сообщил куда следует, что они находится в безвыходной ситуации. Тем же движением он должен был радикально и просто решить проблему самоликвидации провалившейся группы — того, что внутри «крикуна» вполне хватило, чтобы в клочья разнести кабину и вызвать дополнительную детонацию мощных зарядов, упрятанных в необьятное чрево рефрижератора.
Есть вещи и помощнее пластида… Дизельное топливо занялось моментально, не говоря уже о бензине оказавшихся поблизости легковушек.
Спасибо нетерпеливым ребятам, без церемоний вытащившим Виноградова наружу — мотивы их грубого поступка не отличались внутренней чистотой, но конечный итог превзошел ожидания. Бог нам всем судья…
Жаль, что слов благодарности они уже не услышат — тот, что первым схватил Владимира Александровича распластался поблизости лицом вниз и вместо затылка у него кровянело противное месиво. А напарника с автоматом взрыв отшвырнул на несколько метров и уже неживого впечатал в бетонное ограждение магистрали.
— С-суки… — безадресно подвел итог Виноградов.
Опыт подсказывал майору, что здесь больше взрываться нечему — но лучше все-таки от «плохого места» оказаться как можно дальше. Он не был настороен ни на интервью, ни на допросы в следственных кабинетах.
В общих чертах проинспектировав собственный организм, Владимир Александрович констатировал, что на этот раз удалось отделаться легким испугом и выпачканной одеждой. Кожу на открытых участках тела чуть-чуть пощипывало, как после первого пляжного дня на южном курорте — скорее всего, со стороны она смотрится лишь ненамного розовее, чем обычно.
Волосы присутствовали во всех отведенных для них природой местах — опаленные, во всяком случае, не более, чем после прикуривания от неудачно отрегулированной зажигалки.
Привести в относительный порядок джинсы и куртку было делом нетрудным и быстрым — куда больше огорчало полное отсутствие денег и каких-либо документов.
Если без сумки с вещами, которая, судя по всему, испепелилась на атомы в самом очаге возгорания, вполне можно было обойтись, то паспорт в чужой стране мог бы очень даже пригодиться. Ну, а деньги — они вообще штука полезная!
Следовало, однако, поспешить. Вопли сирен уже резали уши, к тому же того и гляди ещё раньше полиции и врачей появится какой-нибудь сердобольный скандинав.
Паспорт… Пересилив новый приступ тошноты, Виноградов добрался до того места, где по его рассчетам смерть застала старшего из бандитов. Впрочем, лучше бы он этого не делал — то, что осталось от недавнего противника вообще не подлежало идентификации. Очевидно, «полицейский» на свою беду оказался прямо на пути основного потока пламени.
Вообще, майору иногда казалось, что его персональный ангел-хранитель отличается нравом отнюдь не кротким, и предпочитает без промедления воздавать обидчикам по заслугам и полной мерой… Сколько раз бывало, что люди, собиравшиеся причинить Виноградову зло или уже успевшие сделать что-нибудь пакостное, неминуемо и довольно быстро за это расплачивались!
Давным-давно, ещё во время первой блокады Нарашена армянским ополчением, раненый прапорщик позавидовал Владимиру Александровичу: