Танец сакур
Шрифт:
— Что значит познаем? Он не?… — немного нерешительно начал Женя.
— Он не… что? — поддела Лиза, — С каких пор тебя это беспокоит, а? Гейшу же защищают традиции, ты не забыл? — она выпрямилась и забыла о боли, хотелось крикнуть в глаза своему самодовольному начальнику, что ее уже никто не защитит, никто и никогда!
— Лиза, не дури! Что там у вас происходит?
— У нас все развивается по тобой намеченному плану: знакомство, влечение, раскрытие секретов. Всему свое время, разве не так ты меня учил, а? — Лиза присела на подлокотник кресла своего шефа и ласково коснулась его лица.
— Так, так, — процедил Евгений и отпрянул от девушки, по телу пробежала сладкая запретная дрожь.
— Ну раз так, то о результатах ты тоже узнаешь в свое время, — Лиза резко встала и отошла к окну: по Тверской тек бесконечный людской поток, солнце золотило
— Лиза, — окликнул ее начальник, — Ты должна держать меня в курсе, поняла, — угрожающе произнес он.
— Да, да, конечно, я все прекрасно поняла, — притворно миролюбиво ответила девушка и опустилась в кресло, надела очки в золотой оправе и склонилась над I-Pad’ом. Лиза выглядела настолько юной, свежей и интеллигентной, что никому бы и в голову не пришло, что она способна играть гейшу, заключать миллионные контракты и страдать.
Лиза не могла дождаться того момента, когда закончится разговор с Евгением, и она сможет, наконец, уединиться в тишине своего кабинета, скинуть ставшие вмиг неудобными туфли и закрыть усталые красные глаза, которые она безуспешно пыталась привести в норму каплями и ледяными компрессами. Вчерашний день был изматывающим, а ночь выдалась еще хуже, она казалась испытанием ее сил, душевных и физических. Лиза никак не могла решить, как же вести себя с Корниловым при следующей встрече, он был слишком циничным, слишком искушенным и рядом с ним она сама превращалась в послушное безвольное создание или, по крайней мере, мечтала в него превратиться, чтобы забыть все то, что было с ней раньше и раствориться в мистике краткого отрезка жизни, что снова свел его и ее. Лиза привыкла быть честной с собой и спустя несколько дней после первой встречи с Алексеем в тишине закрытого клуба она нашла в себе силы признаться, что гнев и раздражение, и даже страх были лишь первой эмоцией на этого мужчину, потом пришло ожесточение и вместе с тем желание — быть с ним, пусть недолго, но все же… вспомнить очарование того первого раза, когда казалось, что Корнилов открывает перед ней целый мир, когда Москва за окном, прикрытая легким снежным покрывалом казалась не вульгарной женщиной средних лет, а наивной и чистой девицей. И она сама себе казалась наивной и чистой…
Город тонул в струях ледяного дождя, небо затянула непроглядная мгла и обиженные за что-то небеса извергали на землю все новые и новые потоки воды. Мощный свет автомобильных фар рассеивал темноту, давая его владельцу возможность мчаться навстречу своему новому увлечению. Алексей был охвачен давно не посещавшим его воодушевлением, сердце яростно стучало в груди, а воображение с упоением рисовало картины предстоящей встречи с Кейко, хотелось разогнать привычную хандру, отбросить все мысли и отдаться во власть примитивного плотского наслаждения. Встречаться со светскими дамочками или того хуже юными девицами из состоятельных семей не было ни сил, ни желания — бессловесная псевдояпонка была лучшим вариантом.
Дождь был таким сильным, что Лиза не видела дорогу даже в метре от себя, в другое время в такую погоду она бы с удовольствием посидела на застекленном балконе, завернувшись в теплый плед и глядя на мрачную реку, почитала бы или поболтала с подругой. В другое время, но не сейчас… До загородного клуба оставалась еще пара километров, несколько жалких минут до входа в то мерзкое место, которое сделало ее саму гадкой и грязной. Лиза припарковалась на крохотном пятачке за чайным домом и бросилась внутрь, тонкий шелк платья, вмиг намокнув, облепил ее тело, в модных ботильонах с открытыми пальчиками захлюпала вода. Девушка мрачно усмехнулась, Корнилову придется намокнуть еще сильнее, после того, как она приткнула свой джип у самого крыльца, ближайшее место для парковки оставалось метрах в двухстах от входа.
Лиза вбежала в дом, прошла в раздевалку, достала из чехла кимоно, сбросила намокшее платье и белье, натянув кимоно на голое тело. Раньше ей казалось, что облачиться в традиционную японскую одежду — непосильная задача для одного человека, но практика одолела все препятствия, к тому же на удачу пояс кимоно у гейш завязывался спереди, чтобы клиенту было легче распустить его, а не сзади, как у порядочных женщин. Слой белого грима на лицо, кроваво-красные губы, красные тени в уголках глаз — сама себе Лиза напоминала только что переродившегося вампира. Прическу ей сделали в театральной гримерной, там же нанесли слой белой пудры на руки и шею, а вот наносить там грим на лицо Лиза побоялась, больше не за себя, а за тех, кого могла встретить по пути. Из чехла она осторожно достала веер: настоящее произведение искусства с ручкой из слоновой кости и основой из тончайшего шелка, расписанного диковинными цветами. Этот веер стал для Лизы настоящим кошмаром — танцем с веером, искусством, которому японские женщины обучаются на протяжении долгих лет своей жизни, она решила овладеть за неполные 5 дней. Вначале веер выскальзывал из рук и, казалось, ей никогда не совладать с ним, но в Лизином лексиконе отсутствовали слова невозможно или не получится. Взглянув на себя в зеркало в последний раз, Лиза вышла в зал, в которым ее уже ждал Корнилов, об этом ей сообщил услужливый администратор.
Он сидел на татами в центре комнаты, так же, как в прошлый раз. Из динамиков лились нежные звуки японской арфы, им вторила печальная флейта, Лиза шла, опустив голову, маленькими шажками с неизменными поклонами. Она приблизилась к Корнилову слишком быстро, по крайней мере, так показалось ей самой, поклонилась и замерла в неестественной позе. Мужчина пристально смотрел на нее немигающим взглядом, музыка оборвалась, слышалось его дыхание и стук дождя за окном. Он протянул руку, коснулся ее кожи под широким рукавом кимоно, мурашки побежали по телу, на коже остались следы его пальцев, стерших белоснежную пудру.
— Сядь! — Лиза опустилась на татами, — Говори! — о, Боже, о чем она должна говорить, когда в голове нет ни одной внятной мысли.
— Вы намокли, мой господин, на улице такой сильный дождь, — малограмотная дура, — подумал Корнилов, услышав тихий лепет девушки. — Я дам вам полотенце, — она поспешно встала и совсем не по-японски заспешила в дальний угол комнаты, где стояла кровать и лежала стопка полотенец.
— Вот, мой господин, возьмите, — девушка протягивала Корнилову красное полотенце, испуганно глядя куда-то поверх его плеча.
— Вытри меня сама, — хрипло сказал Алексей, уставившись на маленькие белые ладошки гейши, от нее пахло мандаринами, дождем и почему-то карамелью.
Лиза вздрогнула от его голоса и от его слов, казалось невозможным коснуться мужчины и не выдать себя. Она развернула полотенце и несмело шагнула вперед, сквозь тяжелую ткань кимоно и его одежды ощущая тепло большого и сильного тела. Девушка дотронулась до лица мужчины, провела полотенцем по его волосам, холодным пальчиком стерев капли воды с висков, невольно въерошила его темные густые волосы, коснулась сильной шеи и сама вздрогнула как от удара, расстегнула верхнюю пуговку его рубашки, вторую, третью…
Его кожа обжигала каким-то первобытным жаром, посылая по телу девушки сотни, тысячи искр, готовых воспламениться в любую секунду. Ее рука дрожала, запутавшись в жестких волосках его груди, пудра, нанесенная на ладони, белыми каплями стекала по загорелому телу мужчины, создавая странный контраст жизни и пустого белого гипса. В окна ударил порыв ветра, на миг погасли лампы, но затем снова зажглись, вдруг заиграла смолкшая было музыка — резкой дробью оглушил стук барабанов, над жаровней вился легкий дымок — терять время на чайные церемонии сегодня никто не желал. Лиза судорожно вздохнула, Алексей, почувствовав ее состояние, потянул девушку к себе, она не устояла на ногах и почти рухнула на татами, из под кимоно выглядывали ее маленькие ступни с нежными розовыми ноготками. Это произвело какое-то странное, непонятное впечатление на мужчину — чуть загорелые ножки с высоким подъемом возбудили его больше, чем упругая грудь в роскошном декольте или крутые бедра под облегающим платьем. Девушка дышала коротко и поверхностно, как будто боялась, она бессознательно обхватила руками колени и склонила голову. Корнилова охватила злость: разыгрывает из себя девственницу, продажная тварь! — накручивал себя Алексей. Он толкнул ее, Лиза распласталась на полу, волосы выбились из прически и окружили ее словно змеи Горгону Медузу, — мелькнула глупая мысли. От мужчины исходил запах опасности, гнева и секса, он навис над девушкой, опираясь руками по обе стороны от ее хрупкого тела, собрал в кулак шелковистые пряди и зло отбросил их. Лиза замирала от ужаса, розыгрыш и мистификация перестали быть таковыми, все стало слишком серьезно, опасно и совершенно ей не нужно, вот только ее желания больше никто не спрашивал.