Танго нуэво
Шрифт:
Во-первых, подумать, кому и зачем она понадобилась. Не мама, нет. Именно сама Мерседес.
Во-вторых, подготовить с девочками ловушку на похитителя. А что? Феола не ставила себе цели захватить кого-то. Но она наверняка сможет. А там уж…
Они расспросят негодяев и все разузнают!
В-третьих, поговорить со следователем.
Ага… ровно через десять минут благие намерения были смыты, как вода в известной белой фаянсовой емкости. Когда бабушка подняла брови привычным жестом.
–
– А у меня нет поводов плакать? – мягко уточнила внучка.
Идана Мерседес на секунду стушевалась. И тут же получила еще раз.
– Бабушка, я понимаю, что меня не стоит принимать в расчет, что со мной можно не считаться, но… те же газеты? Сколько ты собиралась скрывать от меня правду?
– Подруги сказали? – мрачно уточнила бабушка.
– Сказали. И?..
Идана Мерседес потерла лицо руками, безжалостно смазывая косметику. И плевать на нее три раза.
– Сегодня бы и сказала. Еще до разговора со следователем. Просто тебе хотелось к подругам, и я решила не расстраивать тебя раньше времени. Похищение – это явно не просто так. Это должно быть взаимосвязано…
Мерседес кивнула.
Должно. Осталось понять, как именно оно взаимосвязано. Зачем кому-то нужна именно она? Будь жив отец, Мерседес бы подумала про выкуп. Но бабушка и дед… нет, вряд ли. У них просто нет столько денег. Но что тогда?
Нет, не понять…
– Я поговорю со следователем. В этой ситуации обязательно надо разобраться.
По лицу Иданы скользнула одна-единственная слезинка.
– Мне так хотелось, чтобы в твоем детстве не было этой грязи…
– Мое детство кончилось той ночью, когда убили моего отца, – жестко ответила Мерседес. – И мне уже семнадцать. Я пойду к себе. И жду следователя.
Не то чтобы Тересе очень хотелось общаться с кузеном Пабло. Он старше, он дурак и задавака. Все детство он дергал девушку за волосы, а последнее время вообще распоясался, и норовил ущипнуть пониже спины.
Дурак!
С другой стороны, у нее сегодня выходной. С теткой так – не отвоюешь свое сразу, потом вовек не дождешься и не добьешься. И надо решаться, и беседовать с кузеном именно сегодня. Тем более работает он очень удачно для Тересы. Охранником в морге. Это называется охрана, а так… сторож. Самый обычный сторож, ну, может, еще грузчик, когда что-то поднести надо.
С другой стороны, видит он много, слышит много, а память у него отличная. Особенно на то, что его никак не касается.
А вот и морг.
И Пабло.
– Кузина Тереса! Риша!
Тереса едва не зашипела. Вот это «Риша» она терпеть не могла.
Тереса – Триша – Риша… да?
Нет! Триша –
– Кузен Пабло! Рада тебя видеть!
– Какими судьбами? Я так редко тебя сейчас вижу, ты постоянно занята у этой своей тетки…
– Хочу стать модисткой, – пожала плечами Тереса.
– Зачем? – совершенно искренне удивился Пабло. – Ты же понимаешь, что ничего не добьешься! Зачем тебе там руки ломать?
– А что мне надо делать? – мягко уточнила Тереса, борясь с желанием дать пинка идиоту. Нет, ну неужели ЭТО кому-то еще и нравится? Он ведь симпатичный, высокий, стройный, черноглазый, с правильными чертами лица… Но стоит Пабло раскрыть рот!..
Всё. Тересе тут же хочется взять лопату, а потом обеспечить себе алиби и закопать труп поглубже.
– Замуж выйти, – привычно не заметил ее состояния Пабло. – Бабам надо выходить замуж, а потом пусть муж их обеспечивает.
– А если муж не сможет этого сделать? – мягко напомнила Тереса прописную истину. – Вот не заработает он достаточно?
– Чего это я не заработаю? – даже обиделся Пабло. – Я здесь вполне прилично получаю! Квартирку снимаю, правда, но если женюсь, приведу жену к родителям. Чтобы мама приглядывала, пока я работаю! Она же и с детьми поможет.
– Сочувствую твоей будущей супруге, – кивнула Тереса.
С матерью Пабло она была неплохо знакома – все ж родня. И все эти годы наблюдала одно и то же. С одной стороны – мать у Пабло была сущей гидрой, которая сожрала бы любую претендентку на ее сыночку. Ибо нет достойных… Принцессы нет, а кто-то ниже рангом Паблито не подходит. Увы.
С другой стороны: а почему весь женский мир Астилии не бьется в конвульсиях от счастья? Это же ПАБЛО! Он должен только пальчиком тыкать и выбирать, а женщины должны падать, падать и падать от восторга. А они чего-то не падают. Точно – дуры.
Тереса ее не раздражала, потому как дальняя родственница. И никаких видов на Паблито не имеет. Но тоже дура, понятное дело.
– Не, мама счастлива будет, – отмахнулся Пабло. – Риша, я ей сказал, что подожду еще годик, а потом мы с тобой и пожениться сможем.
– Че-го?!
Если бы Тересу палкой по голове ударили, она бы и тогда так не ошалела.
По-же-нить-ся?!
Она – и этот гамадрил?!
Да с какого, простите, перепуга?! Она к нему пальцем не притронется, не то чтобы замуж выходить! Это ж бред сивой кобылы в безлунную ночь на кладбище! Столько даже не выпить!
– Ага… так что ты на работе не надрывайся. Я тебя из этого паршивого ателье заберу. Будешь мне рубаки шить. И кальсоны…
И заржал, недоумок.
Тереса сжала кулаки.