Танго нуэво
Шрифт:
Так что – наберись мужества, друг. И – идем.
– Я отвлеку Фи на себя, – пообещал он Анхелю. И получил в ответ пожатие руки.
– Спасибо, друг.
Да, хорошо, когда у тебя есть друзья.
Девушки ждали в гостиной.
Алисия была великолепна и невероятна. Вся в белом, голубом, кружевном, воздушном… коснись – и эфемерная фея развеется миллионом бриллиантовых брызг. Невероятно красивая.
И такая глупая…
Восхитительное сочетание! Просто чудесное.
Анхель поклонился,
И только тогда обратил внимание на Феолу.
И едва не чертыхнулся.
Тереса была не просто умничкой. Она еще и понимала, чем можно подчеркнуть красоту подруги. И сделала это.
Феола сама по себе была достаточно яркой, с рыжими волосами и белой кожей, оттененной лишь несколькими веснушками. И Тересе удалось все это и подчеркнуть, и оттенить… а еще – показать, что Феола юна, красива и… черт побери!
Через пару лет эта маленькая ведьма будет намного красивее сестры. Алисия – хорошенькая, но пресная. Это как молочная шоколадка, сладенькая, съел – и все.
А вот Феола – в ней чувствуется огонь, перец, страсть. Такую не забудешь!
Юным девушкам положены светлые тона, и Тереса выбрала шелк цвета слоновой кости. Но добавила отделку. Огненными, золотыми, алыми лентами… они причудливо переплетались вокруг выреза, оттеняли рукава… и платье-то там простое. Высокий воротник, узкий вырез, не слишком глубокий, там пока нечего показывать, но как талантливо все это закамуфлировано лентами!
И тонкая талия, подчеркнутая поясом из перевитых лент, который небрежно спускается по юбке, и широкая юбка-колокол, которая отделана всего одной лентой. Широкой, золотой, по подолу.
Да, вот такие портновские ухищрения.
Сшить платье самого простого фасона несложно. А отделка на него – из отдельных лент. Это тоже и не так долго, и не слишком сложно. А вместе – выглядит произведением искусства. И волосы Феола как-то так причудливо заплела, что половина прядей рассыпается по плечам, и ленты в них вплетены, как и в платье.
Невинность, свежесть – и огонь.
Алисия будет рядом с ней казаться скучной и неинтересной. Уже кажется.
Анхель постарался этого не показать, и комплимент Феоле сказал вполне дежурный, и все внимание уделил именно Алисии, но – увы. Пусть не у всех здесь были мозги. Но глаза-то у всех?
Вот все и видели.
Алисия злилась. Феола спокойно улыбалась. Лоуренсио нервничал. А в театр надо было выдвигаться.
– Отец, ты позволишь?
Ритуалы – наше всё. А потому каждую ночь королевский кортеж вынужден был проводить в храме.
Да, вот так… дорога из Каса Норра до столицы занимает несколько дней. Но это если ехать быстро, без остановки и на поезде.
Но короля так везти нельзя!
Покойного – особенно.
Требуется последний раз провезти покойного по всем его землям, чтобы попрощался он, чтобы попрощались придворные, чтобы были соблюдены традиции.
И каждую ночь
Сын, дочь, супруга… внуки, впрочем, тоже подойдут. Так что Хоселиус откровенно обрадовался сыну.
– Да, Бернардо.
– Я сегодня подежурю рядом с дедом. А ты поспи, отец…
Хосе медленно кивнул.
– Да, пожалуй… спасибо тебе.
– Вот уж не за что, – отмахнулся сын. – Ты весь зеленый, аж под ветром шатаешься. А днем опять лицом работать…
С этим сложно было спорить.
Королевский кортеж, знаете ли, движется медленно.
И люди выходят посмотреть.
И на мертвого монарха, и на живого, и на всех остальных… это ж Событие! Второго такого в жизни может и не представиться!
– Выбора нет.
– Ни у кого из нас, – сочувственно кивнул Бернардо. – И не было.
Хосе посмотрел на него уже чуточку иначе.
Сын… а какой он – сын?
Внешность?
Невысокий, яркий, черноволосый, темноглазый… живая улыбка, телосложение скорее плотное… такой медвежонок.
Симпатичный. Если не забывать, что медведь – один из самых опасных и коварных хищников.
Это внешность. А что творится в его голове? О чем он думает, чего хочет?
– Бернардо, ты никогда не мечтал сразу после деда сесть на трон?
Вопрос был задан резко, жестко, словно шпагу воткнули в живое тело. Еще и провернули бы там… Но сын взгляда не отвел.
– Мечтал. Лет в пять, потом поумнел.
– Хм?
И снова – глаза в глаза. Два жестких темных взгляда скрещиваются над гробом, прикрытым черным бархатом.
– Отец, ты отлично понимаешь, что корона – это не награда, а каторга. А я тупее тебя?
– Каторга, – согласился Хоселиус. – Еще какая.
Из него словно воздух выпустили.
Да, он не хотел этой ноши. И искренне считал себя хуже отца. И…
Столько лет придворной жизни! Научишься тут разбираться в людях! Поневоле научишься!
– Вот! Ты этого не хочешь, а я как не хочу! Это ж все, жизнь закончена. Регламентом опутают, бумагами забьют… дед, хоть и тиранствовал, как мог, а ношу на себе волок – не дай бог другому. Потому и дурил, кстати… он-то считал, что раз он все делает, мы его обязаны уважать и слушаться, а мы бунтовали.
– Я не думал, что ты это понимаешь.
– Что я – идиот, что ли? Все я преотлично понимаю. И вот что! Чем позже я в это ввяжусь, тем лучше! Так что коронуйся и правь, я только порадуюсь.
Хоселиус Аурелио насмешливо фыркнул.
– Сынок, а ты точно короноваться не хочешь? У тебя должно получиться…
– Ну уж нет! – решительно ответил парень. – Ты лучше лет двадцать поцарствуй, а то и тридцать. Я жениться спокойно хочу, детей завести, растить их с женой… с этим двором, работой и традициями, небось, и не заметишь, как жизнь пройдет. Так что ты правь, а я помогу, если что. Вот как сейчас. Но на себя все не возьму. Уж прости, отец.