Танго со смертью
Шрифт:
Водевиль с переодеваниями
Утром, едва проснувшись. Лина нашарила на тумбочке мобильный телефон.
– А, это ты, Линок… Как здоровье? – сонно спросил Башмачков и смачно зевнул в трубку. Он явно не был расположен к разговору.
– Не дождешься, – буркнула Лина. – Еще тебя переживу. Лежу тут, полеживаю, худею на больничных харчах. Класс! Прохожу, одним словом, бесплатный курс лечебного голодания под присмотром врачей. Только одна мысль не дает покоя. Знаешь, вчера Бармин пропал, и никто толком не говорит, где он и что с ним.
– Кто пропал? – Башмачков сделал вид, что проснулся,
– Мой новый знакомый. Иннокентий Михайлович Бармин. Вообще исчез… Телефон, правда, оставил, а толку –то… Не отвечает его мобильник. Не притворяйся, Отелло, ты этого господина на днях видел. И Люся видела, и Жанна… Так что он вполне реальный человек, а не тень отца Гамлета. Помнишь, мы недавно сидели с ним в коридоре? Ты тогда еще его резко не полюбил. Ну, вспоминай быстрее! Пожилой такой дядечка в инвалидном кресле…
Лина почувствовала, что теряет терпение
– Он мне про свое житье-бытье за границей рассказывал, а потом о дочке, уехавшей во Францию, сообщил. В общем, этот господин, косивший под европейца, по-любому должен был попрощаться со мной перед выпиской, как принято у воспитанных людей. Он же все-таки дипломат, а не бомж какой…
– Выписали твоего дипломатического хахаля домой, вот и вся разгадка. Башмачков был не склонен этим солнечным утром тревожиться ни о чем и ни о ком, тем более о каком-то незнакомом персонаже из больницы. – А ты что, уже успела влюбиться в него? – подозрительно спокойно поинтересовался писатель. Лина невольно улыбнулась. Боже, он все еще ее ревнует! Что ж, это даже приятно…
– Башмачков, кто находится сейчас в клинике, ты или я? – спрятав улыбку, строго спросила она. – Кому длительный наркоз давали? Похоже, тебе, поскольку память у тебя отшибло капитально. Сейчас не до твоих ревнивых бредней, господин сочинитель. Понимаешь, я буквально чую моим прооперированным сердцем, что этот достойный человек исчез из клиники не по своей воле.
Башмачков никак не отреагировал на ее странное предположение, и Лина нетерпеливо продолжала:
– Слушай, Башмачков, а, может, Иннокентия Бармина уже и в живых-то нет? Наш дипломат в отставке, между прочим, мне приватное поручение оставил. Просил связаться с его дочерью и передать ей кое-что. Кстати сказать, ценную вещь. Она, эта Вера Филимор-Бармина, вроде бы, за границей проживает. Я уже ей десяток эсэмэскок послала, и все без ответа.
– Вообще-то перевод Бармина в другое отделение – это дело сугубо семейное, оно касается только отца и дочери, – рассудительно заявил Башмачков. – А в семейные дела полиция никому лезть не советует.
Лина почувствовала, что в словах Башмачкова есть жестокая правда, и слегка сбавила обороты.
– Ну, я же не претендую на наследство дипломата, – тихо сказала она. – Просто хочу узнать, куда пропал из клиники мой новый знакомый. По-моему, ничего опасного и даже неприличного в этом нет. К тому же у меня к нему – свой корыстный интерес. Иннокентий обещал найти для «Утят» спонсора. Ты слышишь, Башмачков, спон-со-ра! А они, Башмачков, на дороге не валяются. Без меценатов и инвесторов моим «Утятам» хана – они тогда уплывут разве что в сторону банкротства.
– И что ты намерена предпринять? – терпеливо поинтересовался Башмачков, впрочем, без особенного энтузиазма. Он слишком хорошо знал Лину, чтобы поверить в то, что его подруга
– Есть одна идейка, – таинственным шепотом сообщила Лина. – Приезжай, расскажу на месте. Да, кстати, ты сможешь достать медицинский костюм?
– Не уверен. Впрочем… Знаешь, если тебе это так важно, попробую одолжить у приятеля, – вздохнул Башмачков. Он уже понял: Лина взяла след, как гончая, и теперь пойдет по этому следу только вперед. Весь опыт их предыдущих отношений говорил ему об этом. Никакие разумные доводы, когда Лина перевоплощалась в подобную ищейку, на нее не действовали. Вот и сейчас длинные коридоры клиники вряд ли ее остановят. В общем, дело Башмачкова теперь было докторватсоновское: молчать, слушать и подчиняться. А что делать? За несколько бурных лет роли в их тандеме распределились именно таким образом, и сейчас было не время и тем более не место их менять.
Башмачков заявился в палату Лины после обеда, когда в отделении наступило относительное затишье, и сразу же скрылся в туалете – переодеваться.
– Ой, здравствуй, доктор Айболит! – расхохоталась Лина, когда он нарисовался перед ней в весьма странном прикиде. Башмачков переоделся в медицинский костюм и теперь настороженно и смущенно взирал на Лину. Зрелище было феерическое. Зеленые штаны оказались ему явно коротки, из-под них торчали не по сезону белые носки, а с его салатовой курточки, на которой предательски выделялись дамские вытачки, на Лину весело глядели разноцветные мультяшные лягушки.
– Понимаешь, приятель свой костюм дать не смог, у него сегодня дежурство, в итоге одолжил мне костюмчик его жены, женщины дородной и крупной, однако невысокой. Галка – педиатр, потому и костюмчик у нее такой веселый, – оправдывался Башмачков, старательно поправляя вытачки на куртке и пытаясь слегка приспустить брюки, чтобы они казались хоть чуть длиннее.
– Ладно, не парься, и так сойдет, – снисходительно заявила Лина. – У здешних докторов столько работы, что им некогда друг друга разглядывать. Я, пожалуй, останусь в своих пижамных штанах, а белый халат мне Танечка даст. Я ей лапши на уши навешала, что, мол, для подруги очень надо. Типа Люся приедет навещать меня в неурочное время, а без халата ее Рустам Маратович погонит из отделения отборными профессорскими ругательствами.
– Что делать-то надо? – угрюмо поинтересовался Башмачков и попросил: – Только, умоляю, Лин, без самодеятельности и опасных трюков. Операция твоя была недавно. Вот только на днях тебя от капельницы отключили. Надеюсь, ты не хочешь обратно в реанимацию?
– Ой, только не это! – невольно вскричала Лина, вспомнив ужасы палаты интенсивной терапии и женский низкий голос с хрипотцой. По спине опять побежали предательские мурашки, однако она взяла себя в руки и принялась горячо убеждать Башмачкова:
– Да не парься ты так, Башмик! Ничего особенного нам делать не придется. Так, легкое волнующее приключение, а для меня хоть какое-то разнообразие в больничной скукотище.
– Знаю я твои «ничего особенного». – проворчал Башмачков. Он приобнял Лину и чмокнул ее в щеку.
Лина невольно прижалась к нему, но вскоре отпрянула. Усилием воли она постаралась сосредоточиться на главной задаче и коротко обрисовала план:
– Сейчас заберу у Танечки белый халат, и мы с тобой отправимся в морг.