Танки генерала Брусилова
Шрифт:
Чен перевел, не вскрывая удивления. Подвигами в тылу врага барон не хвастал.
– Нет, господин. Некорейцы для меня на одно лицо.
– Я специально приехал за тобой. Почему ты одела платок?
– Меня ударил японский офицер. Сказал, что я была недостаточно нежна с ним.
Чувствуя, как кровь бросилась к голове, подполковник протянул руку и начал осторожно разматывать. Кисэн не выразила протеста.
Через фарфоровую щеку протянулся безобразный сине-бордовый рубец, как от удара плетью. Видавший виды комбат вздрогнул, будто плетка стеганула его самого.
–
Позвать другую певичку Чен не предложил, осознав, что дело не в простой похоти.
– Поедешь со мной? Тебя никто не обидит!
Девушка повела головой, не так, как это делают европейцы. Однако без переводчика очевидно отрицание.
– Она боится ехать с вами. Говорит, что чувствует в вас хорошего человека, но офицера на войне могут убить в любой день. Тогда она останется одна и каждый день будет получать плеткой в лицо, пока не растеряет красоту от шрамов.
– Дикость! Азиатчина! – Барон хлопнул рукой по столу. – Среди русских ее никто не обидит.
Чен даже переводить не стал. Зато девушка что-то пролепетала.
– Она приглашает пройти с ней русского господина, если его не отталкивает уродство.
– Не отталкивает, но… черт побери, я совсем не для того сюда несся, чтобы просто сходить с нею, – барон растерянно оглядел своих спутников.
Денщик корейского офицера уплетал острейшую еду, проголодавшись во время скачки, Прошка кусал осторожно, поминутно заливая пожар чайным отваром, Чен смотрел выжидающе. Командир выставляется посмешищем, когда женщина перед подчиненными объявляет ему от ворот поворот.
Барон метнул в горло рисовую водку. Тут не глоток нужен – надраться в дрова. Выходит, зря приволок их сюда, зря заставил Син появиться в общем зале с позорящим рубцом на коже. Накатила такая горечь и безысходность, что он обреченно махнул рукой и сказал «пошли». Протянул руку кисэн, она поднялась и увлекла его за собой.
В маленькой комнатке, отгороженной от общего зала только сдвижной бумажной дверью, середину заняла бадья с теплой водой. Син указала на нее и начала расстегивать китель на бароне. Тот хотел было помочь, но с удовольствием отдался мягким порхающим пальцам.
Он много слышал о тайных любовных искусствах Востока, но о таком – никогда. Может, это изобретение хозяев табана? Дурно пахнущее после долгой скачки тело, провонявшее собственным и лошадиным потом, ощутило приятное тепло воды. Потом девушка вытерла его. После горячей ванны барону оказалось совершенно не холодно нагишом в неотапливаемой комнате, отделенной от зимней улицы только тонкой стенкой.
Она сбросила с себя длинную юбку и открытую кофту, нырнув под одеяло. Не столько от форм ее тела, сколько от изящности и жуткой женственности движения мужчина почувствовал нестерпимый пожар внизу живота.
Через час он вышел в общий зал.
– Устраиваемся на ночлег, господа. Завтра с раннего утра – в путь.
Син вышла проводить и на миг прижалась к шинели подполковника.
– Она говорит, что будет рада видеть вас после войны.
Вместо ответа барон погладил ее через платок, снова укрывший волосы и синяк.
– Поехали.
Наутро, когда уездный город скрылся за спиной, Чен задал странный вопрос. Вообще-то корейцы кажутся жутко бесцеремонными непривычному к их обычаям человеку, спрашивая про дела, здоровье, возраст. Они могут за столом заявить, что им необходимо в туалет по-большому, и совершенно при этом не смущаются. Зачастую пускают ветры за едой. А что касается тонких душевных материй – щепетильны.
– Правильно съездили, господин барон-сси?
Врангель уловил интонацию. Дело не в том, хорошо ли он развлекся с ней в постели. Для подобных утех полно девушек в Пхеньяне, скоро к ним добавятся красотки Сеула.
– Правильно, лейтенант. Вчера мне казалось, как и месяц назад, что Син – единственная на свете, мне другой не надо, и я готов лететь к ней с другого конца земли. Знаете, койка все опошлила и упростила. Нельзя верить в сказку после того, как пихнул сказочную фею, как простую крестьянскую девку.
– Вы, русские, слишком усложняете жизнь. Есть жена, которая дома и растит детей. А кисэн утолит вашу страсть далеко от дома, если можете заплатить за ее любовь.
Практичным азиатам не понять русскую душу, мятущуюся, ищущую свою половинку даже при наличии законной супруги, а не приключение на ночь. Ольга Михайловна тоже когда-то казалась воплощением подобного идеала. Она на четыре года старше барона, преданная и добродетельная жена… Можно сказать, ангел во плоти, терпящий далеко не ангельского мужа. Петр Николаевич настоял, чтобы Ольга не оставляла службу при Государыне и не ехала в заштатный Мукден. Интересно, а не противился бы – поехала? Очевидно, что вчерашнее приключение в Кусоне она не поняла бы и не одобрила, что ни рассказывай ей про душевные метания.
Когда барон со спутниками вернулся в Пхеньян, пехота заняла берег на южном берегу Тэндогана, а саперы принялись наводить переправу взамен разрушенной.
Петр Николаевич приказал готовить танки к длительному переходу. По данным штаба, японцы укрепились в районе Саривона, а у Кэсона накапливается армия генерала Оку численностью более ста тысяч для наступления на Пхеньян.
В корпусе генерала Брусилова и переправленных в этот район пехотных и кавалерийских частях началась суета, предшествующая большим операциям. Танкистам довели, что атака на японские позиции под Саривоном станет частью некого стратегического замысла, подробности коего не разглашались из секретности.
Там батальон Врангеля впервые участвовал в бою в строю кавалерийского полка на открытом поле против японских укрепленных позиций. Как обычно и бывает на войне, получилось совсем не так, как планировалось в штабах накануне.
Утром 24 февраля штабс-капитан Бетлинг вылез из танка. К концу зимы потеплело, накрапывал дождь, и надраенные денщиком сапоги тут же на два пальца провалились в грязь. Рота развернулась в цепь перед тремя кавалерийскими эскадронами. Так как что-либо подправить в ходе боя невозможно – танк не линкор и радиостанции не имеет – командиры эскадронов, батальона и танковых взводов собрались в последний раз.