Танки генерала Брусилова
Шрифт:
– Мне давно пора в отставку и на пенсион, господа. Поэтому проявлю своевольство напоследок. В декабре шестьдесят один, извините, стукнет. – Он глянул на Алексеева, старшего по возрасту, и закончил: – Доложу по исполнении.
Глава десятая
18 мая военный комендант станции Тэгу впервые за неделю услышал свисток паровоза, прибывающего с севера. После того как мятежники Суджона при преступном содействии русских начали наступление на юг от Сеула, а в Кэренгуне вспыхнул бунт черни против короля Ли Ванена и японской освободительной армии, оттуда не пришло ни единого состава.
Закопченный локомотив притащил
Дежурный махнул флажком и поднял семафор. Состав поравнялся с пассажирским перроном. Но когда клубы пара опали, из-за них показались товарные вагоны. Заподозрив неладное, комендант скомандовал «Целься» и опоздал. Из раскрывшихся боковых створок заговорили пулеметы. Рота полегла, не успев сделать ни единого выстрела, а на станцию хлынули пехотинцы в мышиной форме корейской армии.
За ложным товарняком вкатился другой состав. На переднем окованном железом вагоне красовалась башня от миноносца с трехдюймовым орудием, на следующей башня танка Б-2. За обшитым железом паровозом и тендером тащились другие платформы в железе, с пулеметами и орудиями. Под огнем бронепоезда корейцы бросились на штурм казарм японской бригады. С другой стороны от железнодорожного полотна раскинулись палатки корейской части, условно подчиняющейся генералам Ванена. Туда отправился офицер с копией приказа Суджона о помиловании военнослужащих, повернувших оружие против самозванца и захватчиков. Излишне говорить, что никто не отказался получить прощение.
Через сутки войска Суджона, не слишком хорошо обученные и вооруженные, добрались до Йониля и на побережье Японского моря, завершив рассечение группировки интервентов надвое. А после этого наступил черед адмирала Макарова.
Порт Масана расположен в устье реки Нактонган, извилистой и не слишком глубокой акватории, вдающейся в континент и прикрытой с юга множеством крупных и мелких островов. Степан Осипович даже во сне видел, как русские подлодки пробираются туда и расстреливают прямо на рейде и у причалов броненосцы, крейсера и миноносцы. Увы, наяву сие невозможно. Это не бухта Золотой Рог и не 1877 год. Лодку обнаружат и утопят до первого пуска торпеды. Но коли не получается залезть к медведю в нору, надо выкурить его наружу. И лишь только у Масана, который укреплен и не берется с наскоку, как Тэгу, появятся танки, японский флот обязан его покинуть.
Главную свою базу на южном побережье японцы защищали отчаянно. Им на помощь пришла корабельная артиллерия, перепахивающая северные подступы к городу.
Целую неделю к югу напротив устья Нактонгана непрерывно дежурили шесть подлодок. Они утопили эсминец и небольшой крейсер, полностью блокировали грузовой поток, но тщетно ждали выхода основных японских сил. И тогда адмирал припомнил другой опыт прошлых войн.
Из Чемульпо в Тэгу прибыл необычный состав. Платформы по железнодорожной ветке спустились к речному порту, где их содержимое перекочевало в воду. А через сутки японские корабли подверглись нападению, которого совершенно не ждали с севера.
Нельзя сказать, что река осталась без присмотра. По ней могли спуститься плоты, речные баржи, наконец, плавучие мины. Однако русское коварство оказалось совершенно другим.
Сначала в предрассветном тумане раздался гул моторов. На берегу засуетились расчеты полевых орудий. Однако ни один из выпущенных снарядов не попал
Шесть катеров легко обогнули затопленные на фарватере суда и взяли курс к стоянке флота. На броненосцах и крейсерах слышали пальбу и не придали ей значения, привыкнув за последние дни. Поэтому торпедная атака на «Фусо», «Читосэ» и «Якумо» застала их экипажи врасплох.
«Фусо» затонул прямо у причальной бочки, крейсера получили по торпеде, надолго выйдя из строя. Как известно, наглость города берет. Четыре крохотных судна из шести вернулись в Тэгу.
Малые катера с торпедой отлично показали себя в войне с Турцией. К ХХ веку они выросли в тоннаже и превратились в миноноски, затем в миноносцы. Потом появились еще более крупные вариации, рассчитанные на эскадренный строй – эсминцы. Макаров по опыту 1877 года приказал снять с японских кораблей шесть катеров, снести рубки и установить на палубах по одному торпедному аппарату. На реке малые суда сработали лучше миноносцев.
Через сутки Алексеев сообщил, что атака в устье Нактонгана не повлекла сдачи города. Более того, на позициях замечены стрелки во флотской форме. Японское командование решилось на рискованный шаг, переведя часть корабельных экипажей в пехоту, явно чего-то ожидая.
Степан Осипович, находившийся в Чемульпо, получил телеграмму от командующего: «В Париже через пять дней начнутся переговоры». Меж строк прозвучало – если собрался сотворить безумство под занавес, ныне самое время.
29 мая у Масана бросил якорь броненоносец «Император Николай I» с адмиральским вымпелом, крейсера «Жемчуг» и «Изумруд», с ними двадцать три миноносца и минных заградителя, а также прибыли пять барж с камнями. Отчаявшись выманить медведя, Макаров приказал замуровать берлогу. Затем передал командование контр-адмиралу фон Фелькерзаму и спустился на подводную лодку. Шестерка торпедных субмарин и подводный минзаг взяли курс на Йокогаму.
Пока Суджон, поставив под ружье чуть ли не половину взрослого мужского населения, восстанавливал контроль над юго-востоком и блокировал с суши южные порты, освободившийся после боев под Масаном корпус Брусилова высадился на островах Камидзима и Симодзима, крупнейших на архипелаге Цусима. Алексеев, принявший философию Макарова «победителей не судят», решил, что переговорщикам в Париже нужен козырь – освобождение чисто японских островов в обмен на вывод войск из Кореи. Коли не договорятся, в порту Цусимы есть небольшая и вполне уютная бухточка, укрыв которую молом со стороны пролива, можно организовать замечательную военно-морскую базу чуть ли не в прямой видимости от одного из главных японских островов – Кюсю. А к Нагасаки вышел отряд Макарова, где адмирал разделил его. Четыре лодки отправились в поход по южному побережью Кюсю с приказом торпедировать любые японские надводные корабли водоизмещением свыше тысячи тонн, не обстреливая из трехдюймовки, и возвращаться в Чемульпо. Прецедент нападения на невооруженное судно без предупреждения создала японская субмарина, утопившая транспорт «Анадырь» за два часа до официального объявления войны.
Степан Осипович перед войной не реже чем раз в три месяца выходил в море на подлодках, участвовал в учениях с боевыми стрельбами. Впервые за три десятка лет попав в центральный пост субмарины, подстерегающей жертву у вражьего берега, он испытывал разные чувства. Опасность и азарт не манят как в лейтенантские годы, хотя до равнодушия далеко. Молодые мичманы и гардемарины, волнующиеся перед атакой, кажутся сущими детьми, пусть у командира куда больший опыт современной войны, нежели у ветерана, командовавшего «Пуск» на поражение действительной цели аж тридцать лет назад.