Танки генерала Брусилова

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

«Налим» держал малый ход в сторону Нагасаки между вчерашним транспортом и могилой двух эсминцев. Макаров прижался лицом к налобнику.

– Так, господа. Этот пирог одним глотком не проглотить. Выгадывайте чтобы стать к эскадре пересекающимся курсом и пустить торпеды веером по заднему. Поняли замысел, лейтенант? Первый миноносец и крейсер проскакивают вперед. В худшем случае попадем под обстрел кормовых орудий крейсера.

– А потом как, ваше высокопревосходительство?

– Не волнуйтесь, господин лейтенант. С двумя надводными целями вы умеете справляться.

–

Мы испытываем божье терпение, – промолвил командир. – В теории миноносец против одной лодки побеждает.

– Уговорили, лейтенант. После войны пишу вам рекомендацию на зачисление в Морской кадетский корпус. Будете там о теории рассказывать.

– Никак нет. Извините, Степан Осипович. Наше дело в отсеках да у перископа.

Правильно, подумал про себя адмирал, который оканчивал совершенно не почитаемую в то время Николаевскую мореходку. Кто сам не шиша не умеет – обожает учить других. Из-под их рук выходят такие… теоретики. Большую часть своих умений лучшие подводники России наработали в море, а не на Васильевском острове.

Кто думает, что попасть в эсминец, движущийся курсом перпендикулярно диаметральной плоскости подлодки, сравнительно просто, введя в прибор управления стрельбой дистанцию, скорость и углы, вряд ли бывал на охоте. Представьте зайца, который несется перед стрелком вбок вдоль опушки леса, в пятидесяти шагах. Теперь добавим, что в случае промаха ушастый развернется, прыгнет и загрызет охотника, если тот не успеет перезарядить ружье и выстрелить. К тому же впереди цели двигались курсом от Нагасаки еще двое таких же саблезубых и очень злых зайца.

По совету адмирала командир лодки истратил на веерный пуск четыре торпеды, полностью разрядив носовые аппараты. Лодка спрятала перископ, а затем, чуть погрузившись и рискуя зацепить килем за дно, устремилась в сторону порта.

Разрывы снарядов прозвучали раньше, чем единственная торпеда нашла заветный кусочек подводного борта. Шимоза рвалась далеко, капитан крейсера не угадал, что русские направятся в узкое горло входа в бухту. Не станут же они прятаться у причальных бочек, меж стоянок броненосцев. Слушая удаляющиеся удары, Макаров обзавидовался. Японские фугасы взрываются при ударе в воду как и в стенки небронированных надстроек. Наши срабатывают наверняка, лишь попав в броню толще дюйма. В Чемульпо на брошенных кораблях генерала Урио насчитали десятки пробоин в бортах и фальшбортах, а надстройки порой прошивались навылет без особого вреда. Деревянный меч против самурайского. Старый подводник, не имея возможности высказать наболевшее умникам из Главного артиллерийского управления, принялся за командира экипажа.

– Теоретически подводная лодка не должна воевать, если не может нырнуть на сто двадцать футов, вас этому учили, господин лейтенант?

– Так точно, ваше высокопревосходительство.

– Это я писал. Забудьте. Перед разворотом всплывайте под перископ, а то своим военно-морским брюшком соберете весь ил у Нагасаки.

Корабли, словно рыцари, сошедшиеся в конном противоборстве, встретились, разломали копья и, взяв новые, снова устремились друг

на друга. Потные от напряжения матросы в носу перезаряжали торпедные аппараты, перекрывая выдуманные на берегу нормативы.

– Разрешите обратиться, ваше высокопревосходительство, – вынырнул около адмирала старпом. – Предлагаю идти на стеньги первого утопленника. Как только торпеды пустим, сразу влево и проскочим меж берегом и мачтами. Понятно, не глубоко, так перископ уберем.

Макаров повернулся к боцману.

– Смекайте. Топы торчат из воды сажени на две или на три. Удержите лодку на глубине, чтоб рубку не казала наверх и за дно не цепляла?

Подводник утер мокрое от напряжения лицо.

– Как прикажете, ваше высокопревосходительство.

Адмирал приблизился вплотную.

– А без чинов? Просто спрашиваю – сможешь али другой финт искать? Думай!

– Так что смогу, господин адмирал без чинов, – боцман усмехнулся в густые усы.

– Давай. Не забуду.

«Налим» раз поднял перископ за полмили до идущих навстречу японских кораблей и отстрелялся носовыми, выскочив на несколько секунд из воды. Затем вильнул влево, прикрываясь затопленным миноносцем, где, замеченный с крейсера, попал под орудийный шквал. Палуба вздрагивала от частых толчков, как при землетрясении. Отдельные снаряды ложились настолько близко, что моряков в центральном посту бросало друг на друга и било о механизмы.

Грохот стоял, как в камнедробилке. Гасли лампы, потом в темноте заискрила проводка. Потянуло мерзким дымом горелой изоляции и начинающегося пожара. Из отсеков понеслись сообщения о повреждениях и просачивании воды.

Макаров не мог понять – он пропустил звук торпедных попаданий за громом артиллерийских разрывов или их не было вообще? Оглохшие и слегка контуженные моряки не слышали шум винтов, указывающий направление на врага. Но несколько затихающий обстрел подсказал, что они выбрались за корму преследователям.

– Поднять перископ! – просипел Макаров, практически не слыша собственного голоса.

Увиденное не обрадовало. Оба целехеньких японских охотника разворачивались. По лодке лупила кормовая пушка эсминца, который на время перекрыл крейсеру сектор обстрела.

– Убрать перископ! Гони на полную!

– Через две мили позиция «Ската», ваше высокопревосходительство, – напомнил штурман.

– Сигнальте им о постановке мин. Если, конечно, там услышат колокол. Их акустик тоже не железный.

Имея преимущество чуть больше полумили, заработанное во время поворота японцев, лодка тянулась к глубинам, отмеченным на лоции. До них мили полторы, и не успеть никаким чудом, ибо скорость эсминца втрое выше, чем у «Налима» под водой. Только погружение ниже девяноста футов даст безопасность от снарядов. С бомбами сложнее, если на миноносце установят правильную глубину их подрыва.

– Может, стоп машина и заляжем на дно? – спросил командир.

– В трех милях от главной стоянки их флота и на изрядно побитой лодке? Лечь сможем, всплыть – вряд ли. Не отчаивайтесь, есть мысль. Командуйте «Товсь» кормовому аппарату.