Танки генерала Брусилова

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

– Лейтенант, соберите офицеров.

Центральный пост тесен, командир, старпом и два мичмана с трудом умещаются. Голова гардемарина торчит в проходе во второй отсек.

– Господа! Война заканчивается. От нашего похода весьма зависит ее исход. После ловушек в Масане и Чемульпо самая крупная база японского флота перед нами. Пока остальные лодки отряда топят транспорты, чтобы заставить врага поститься, вам, экипажу «Налима», я приберег более трудную задачу. Как вы знаете, вход в бухту узок, около мили. Лодке там совсем немного места для маневра.

Но и надводным кораблям не разгуляться. Посему через час всплываем и топим из орудия первую попавшуюся джонку. Не верю, что самураи стерпят разбой прямо у себя дома. Перекрываем фарватер и уничтожаем каждого, пытающегося выйти. Затем «Скат» ставит мины, и возвращаемся в Чемульпо.

Даже в тусклом освещении отсека заметно, как напряглись лица подводников. Ясно же, на поиск дерзкой подлодки отправятся миноносцы, лучшее лекарство в борьбе с которыми – бегство. Адмирал задумал одиночную охоту на охотников… Безумие! Здорово!

Показательной жертвой предложил себя вполне пристойный сухогруз водоизмещением от полутора до двух тысяч тонн. В таком удалении от зоны боев он спокойно двигался узлах на восьми безо всяких противолодочных зигзагов. Скорее всего вахтенный чуть не уронил бинокль от изумления, когда увидел моргание прожектора с требованием остановиться, открыть кингстоны и покинуть корабль.

– Глядите, ваше высокопревосходительство, у него антенна есть, – показал на купца старпом. – Дай бог, сейчас SOS отбивают, не придется ждать их шлюпочной гонки до берега.

– Командуйте палить на поражение, господин лейтенант. По-хорошему не хотят.

Действительно, из дымовой трубы повалил густой дым, а судно принялось забирать в сторону. Большей наглостью было бы разве что пробовать идти на таран.

Лодка дала ход, сокращая удаление до трех кабельтовых. Палубное орудие оглушающе хлопало раза четыре в минуту. На пароходе вспыхнул пожар.

– Готовятся к спуску шлюпок, ваше высокопревосходительство! – доложил вахтенный, увидев суету у борта.

– Но флаг не спустили. Продолжать стрелять.

Сухогруз получил дифферент на корму и сел на мель у побережья. Задняя часть корпуса погрузилась в воду чуть не до палубы.

– Достаточно. Полежит до первого шторма. Командир, вели погружаться под перископ, и ждем кавалерию.

Японцы запрягали долго. Вероятно, ни один пригодный для охоты корабль не стоял под парами. Глубокий тыл, надо понимать.

Промедление дорого обошлось. Когда, наконец, от Нагасаки показались два явно военных силуэта, на море обрушилась яркая тропическая ночь. Именно так – обрушилась. Русским морякам привычнее неторопливые закаты средней полосы, а здесь от светлого времени до первых звезд на угольно-черном небе проходит какая-то четверть часа.

Головной эсминец шарил прожектором. Надеетесь обнаружить так перископ? Вряд ли. Ночь – наилучшее время для подводников. Торпедный след практически не виден.

Командир, не рискуя, пустил первую торпеду ровно по прибору, заложив упреждение, исходя из семнадцати

узлов, вторую через десять секунд с еще большим. Однако попала именно вторая, и ближе к корме.

Адмирал потребовал перископ.

– Господин лейтенант, второй миноносец отвернул в нашу сторону.

– Прячемся?

– Нет. Идем в лоб, после пуска торпед право на борт, вплотную к подранку.

– Зачем, господин адмирал?

– Коли промажете, он в сторону своих стрелять не будет. Проскочит вперед, развернется и снова бросится на нас. Мы тоже успеем развернуться. Из четырех торпед хоть одной попадете, господин лейтенант?

Капитан эсминца достаточно точно угадал нахождение «Налима». Разрывы снарядов баковой пушки вспенили воду в каких-то десятках саженей, чувствительно встряхнув лодку.

Встречная атака подлодки и эсминца – завораживающий поединок. Они сближаются со скоростью больше пятидесяти узлов в час. После торпедного пуска лодка отвернет и бросится в глубину. Капитан эсминца, если правильно сориентируется и акустик его не подведет, резко даст в ту же сторону, проходя над лодкой. При везении миноносец врежет острым форштевнем по рубке или корпусу, тогда субмарине и экипажу сразу аминь. Или вывалит глубинные бомбы, установленные на шестьдесят – восемьдесят футов. Дальше лодка не нырнет, не успеет, да и мелко тут.

Против надводного корабля играет закон геометрии. Уворачиваясь от летящей навстречу торпеды, он заводит корму в противоположную повороту сторону и на несколько секунд показывает борт. Если подводник правильно целился, миноносец обречен.

Хоть он и начал поворот, отдача от торпедного взрыва ударила в корпус «Налима», находившейся в каких-то полутора кабельтовых от второй жертвы. Едва находившиеся на мостике пришли в себя, как винты эсминца прогрохотали над самой рубкой. Разрывов глубинных бомб не последовало. На полном ходу лодка выскочила на поверхность.

Феерическая картина гибели корабля может вдохновить любого мариниста… Особенно такая. Он принял, видимо, слишком много воды от пробоины в носовой части и начал быстро погружаться, практически не сбросив ход, а над волнами играли отблески работавших до последнего прожекторов. Удалившись на милю, японец окончательно нырнул под поверхность. Прощальные огни мигнули из-под волн и пропали.

Степан Осипович вспомнил старую шутку Александра Берга: подводную лодку сделать нетрудно, потому что все корабли умеют погружаться. Хотя бы раз.

Первый корабль лег на дно практически на ровный киль, что редкость. В свете восходящего солнца, а в Японии это особенно символично, обе стеньги аккуратно высунули топы из мелких волн.

Макаров предупредил экипаж минзага – ждать и сам занялся тем же плодотворным ожиданием. Легкий крейсер в сопровождении двух миноносцев разных классов показался лишь ближе к полудню.

– Вот ведь упрямые. Знают, что здесь засада, а идут, как на параде. – Командир пригласил адмирала глянуть в перископ.