Танки генерала Брусилова
Шрифт:
– Шум винтов подводной лодки справа по борту… Торпеда по правому борту, идет к нам!.. Вторая торпеда!
– Лево на борт! – заорал лейтенант, но уже ничего не смог изменить – японский капитан верно взял упреждение.
«Угорь» затонул буквально через пару минут после попадания. На поверхности осталась лишь часть команды, находившаяся на мостике и у орудия. Семерых подобрала всплывшая японская субмарина. Она же переправила пленных на борт сухогруза, где кое-как потушили пожар, потеряв от артиллерийского обстрела четверых, не считая раненых. Поврежденный транспорт лег на обратный курс к Нагасаки. Спасшихся русских моряков ждал теплый прием – и на судне, и в японской контрразведке. Иногда живые завидуют мертвым.
До конца февраля Тихоокеанский флот потерял еще две лодки – одну в проливе Чеджу и вторую ближе к Пусану. Однако главную задачу они выполнили. Когда 5 марта адмирал Макаров на броненосце «Петропавловск» во главе Порт-Артурской эскадры приблизился к заливу Чемульпо, вышедший ему навстречу флот адмирала Того имел в своем составе лишь шесть отрядов миноносцев разных классов. Главные противолодочные силы стерегли Корейский пролив.
Японцы имели достаточно сил, чтобы разгромить порт-артурцев. Однако им поставили иную задачу – не допустить десанта в районе порта Чемульпо под прикрытием русских броненосцев.
В пятидесяти кабельтовых от противника Макаров принял неожиданное решение. «Петропавловск», а за ним и другие корабли эскадры заложили правую циркуляцию, уходя от боя и ложась на обратный курс. А на эсминцах сыграли противолодочную тревогу.
Как правило, в дуэли подлодки и миноносца субмарина стремится выйти из боя. Эсминец – не слишком ценный приз, а вероятность гибели в сражении с ним весьма велика. Но четырнадцать подводных лодок в засаде, ради которых и был затеян парад Порт-Артурских броненосцев, на этот раз совершенно не собирались отступать.
Миноносец страшен как свободный охотник, отыскивающий подлодку по шумам и засыпающий ее глубинными бомбами. Но поставленный защищать линейный крейсер или броненосец, он не может уворачиваться от торпед, нацеленных на грузные инерционные туши тяжелых кораблей.
От первых торпедных залпов погибло сразу семь миноносцев, при этом лишь одна торпеда достигла борта «Сикисимы». Флагманский «Микаса» на несколько минут остался без прикрытия, которых хватило «Мако», шедшей во второй волне, чтобы разворотить ему правый борт под броневым поясом.
Капитаны миноносцев вели себя, как самураи, преданно жертвующие жизнью ради князя-суверена. Но подводный враг оказался слишком силен и многочисленен. В первый решающий час боя кильватерный строй линейных кораблей смешался. Командование принял адмирал Урио, попытавшийся развернуть соединение и возвращаться к Чепульпо с тем, чтобы освободившиеся от прикрытия надводных кораблей эскадренные и прочие миноносцы могли заняться уничтожением подлодок. Однако избавиться от русских оказалось не так просто.
Лодки первой волны на глубине прошли мимо головных кораблей эскадры, перезарядили торпедные аппараты и обстреляли центр строя, снова уменьшив поголовье малых кораблей и сильно повредив броненосный крейсер. Море натурально закипело. Японцы взялись беспорядочно стрелять чуть ли не в каждую волну, где им мерещился перископ, и нельзя сказать, что все выстрелы ушли за молоком. Акустики оказались бессильны.
Не имея возможности хоть как-то переговариваться в этом бедламе, командиры подлодок постарались отдалиться друг от друга во избежание столкновений. Групповой бой разбился на кучу мелких поединков. Миноносцы наконец оторвались от линкоров и крейсеров, принявшись засыпать подозрительные квадраты глубинными бомбами, командиры подлодок норовили улизнуть и послать торпеду на прощанье в крупный корабль или хотя бы в охотника на них.
В это время наблюдатель с «Асахи» снова увидел множественные дымы на севере. Макаров вернулся добивать расстроенную японскую эскадру.
Много позже адмирал Уриу попытался доказать, что никакими силами привести флот в чувство и оказать достойный отпор было невозможно. Поэтому единственно правильным решением осталось увести сохранившиеся корабли на стоянку в Чемульпо под прикрытие минных полей, навести порядок и потом продолжить борьбу с русскими. Уцелела на тот момент большая часть броненосных и бронепалубных кораблей.
Адмирал не знал, что во время побоища хитрый «Скат» пробрался к минным полям и слегка изменил картину. Поэтому «Асахи», на котором находился сам адмирал, подорвался, чем вызвал смятение в строю остальных беглецов.
Строй снова нарушился. Главное, мощные броненосные корабли отныне не были организованным соединением, способным вести сосредоточенную стрельбу по русскому отряду.
В излюбленной еще по турецкой компании тактике Макарова под шумок перестрелки между крупными надводными кораблями к арьергарду японской эскадры отправились миноносцы и миноноски, повторив шокирующий торпедный удар. Уцелевшие в мясорубке русские подлодки переместились ближе к минным заграждениям у порта Чемульпо и там выпустили последние торпеды по сбросившим ход кораблям.
Поглощенные перестрелкой японские капитаны вряд ли заметили серию взрывов чуть севернее по побережью. Там испытывалось новое изобретение Макарова, которое он назвал «брандер-тральщик».
Три старых тихоходных парохода водоизмещением от одной до двух тысяч тонн, с которых заранее ссажена почти вся команда, выстроились клином, скованные толстенными цепями, и направили форштевни прямо на побережье около устья реки Имджинган, щедро заполненное минами. От взрывов моментально разворотило борта и днища, но странные суда продолжили двигаться вперед и не сразу остановились, когда вода залила топки, пройдя несколько кабельтовых на остаточном пару и по инерции. Лишь у самого берега они изволили затонуть, оставив над водой трубы и стеньги.
Секрет Макарова, как и многие другие его находки, не таил особых премудростей. Брандеры имели полные трюмы плотно связанных бревен. Пусть негоже разбрасываться судами, зато проход к берегу открылся за считаные минуты, обозначенный буйками с прошедших катеров.
Следующее изобретение тоже выглядело внешне весьма неэстетично и, будь продемонстрировано в Санкт-Петербурге, всенепеременно вызвало бы волну осуждения от сухопутных адмиралов, привыкших показывать государю эдакое красивое. Плоскодонные и не слишком мореходные баржи с разгону проскакивали проход в минах и садились на мель носом к урезу воды. Затем разворачивались особые снасти, собранные на носу барж наподобие рулонов, протянутые чуть ли не до суши и оставшиеся на плаву благодаря кожаным мехам. Прямо с палубы на эту снасть съехал танк, провалился в воду чуть не по башню, но не заглох, слава богу, и благополучно выбрался на берег. Через час на плацдарме окопался пехотный полк с ротой танков, минометами и пулеметами.