Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»
Шрифт:
— Старшина, газуй. Поворачивай левее, за пригорок!
— Есть!
Ответный огонь немецких танков и самоходок не наносил «Климу Ворошилову» серьезного урона. Во-первых, даже 75-миллиметровые пушки гитлеровских танков могли уверенно поражать «Клим Ворошилов» только лишь метров с трехсот, да и то — если повезет! А во-вторых, на руку советским танкистам сыграл тот самый элемент внезапности. Немецкие танковые экипажи попросту растерялись, обнаружив у себя за спиной изрыгающее пламя бронированное чудовище! Положение их и действительно было незавидным: начнешь разворачиваться — получишь снаряд в корму или борт! А это — стопроцентная погибель!
Массированная атака немецких танков, штурмовых орудий и мотопехоты захлебнулась окончательно. Отважный экипаж «Клима Ворошилова» под командованием старшего лейтенанта Горелова записал на свой счет пятнадцать сожженных и подбитых немецких танков и самоходок!
Поле боя «Клим Ворошилов» покидать не спешил. Воспользовавшись паникой среди немцев, Николай Горелов сумел увести танк с глаз гитлеровских наблюдателей. Боевую машину снова замаскировали — в этом бойцы 4-й танковой бригады Катукова были большими мастерами!
— Степан Никифорович, как машина? — спросил Горелов.
— Нормально, мотор работает как надо. Коробка переключения передач только греется, едри ее в корень. Но — работает! Думаю, еще один бой выдержит. Вмятин на броне я больше двух десятков насчитал, но ни одного сквозного пробития!
— Да, «броня крепка, и танки наши быстры»!
— Все, славяне, перекур пока… Скоро фрицы снова в атаку пойдут.
— Только вот сдается мне, что в этот раз они нам спуску не дадут, — сказал наводчик орудия.
— Это точно, — согласился опытный командир танка. — Наверняка пакость какую-нибудь подтянут вроде зенитной пушки.
— Эти пушки у них сильные, — согласился старшина Стеценко, попыхивая самокруткой. — Прошьет она нашу броню. Как пить дать прошьет…
— Эй, наводчик.
— Я здесь, командир, — в проеме люка появился кременьчужанин Тарас Омельченко.
Этот смышленый украинский парень, приписавший себе год для совершеннолетия, отличался редкостной наблюдательностью.
— Тарас, посмотри, где бы ты разместил противотанковое орудие с дальностью стрельбы в километр-полтора. — Горелов передал наводчику и командиру орудия бинокль.
Омельченко обвел взглядом, усиленным оптикой, окрестности. Пока все было спокойно. Конечно же — если не считать дымящейся бронетехники и лежащих вповалку трупов немецких пехотинцев на недавнем поле боя… Изредка раздавался сухой треск или глухие удары: это рвался боекомплект в раскаленных стальных утробах подбитых бронированных монстров…
— Лощина слева, примерно в восьмистах метрах. Пригорок с редкими деревьями вправо под сорок пять градусов…
— Тоже подходит. Тарас, наведись на них нашим орудием.
— Зрозумiв, командире. — Тарас и действительно был сообразительным парнем. Башенный погон «Клима Ворошилова» размечен в тысячных для стрельбы с закрытых позиций. — Я вiдмiчу орiєнтири. [24]
Командир орудия скрылся в люке, башня задвигалась, отрабатывая горизонтальные углы наводки.
— Радист!
— Я!
— Свяжись со штабом, передай наши нынешние координаты и углы наведения. Пусть скорректируют огонь артиллерии.
— Будем стоять насмерть!
— Как сказал маршал Константин Рокоссовский: «Умирать надо с умом!»
* * *
Тяжелый танк замер в засаде. Маскировка надежно скрывала его от вражеских наблюдателей не только с земли, но и с воздуха.
— Они снова наступают, командир!
— К бою! Приготовиться. Бронебойный?
— Заряжен, орудие готово!
Лобастые серые силуэты грохотали по снежной равнине. Поднялся ветер, принеся пургу. Ранний снег закружился белым саваном.
И снова клочья белого снега разорвали огненные вспышки орудийных залпов, а чистоту испятнали клубы дыма и фонтаны грязи. Гитлеровские танки Pz.Kpfw.III, Pz.Kpfw.IV и штурмовые орудия «Sturmgeschutze-III» наступали бронированным клином. На флангах их прикрывали легкие Pz.Kpfw.II и трофейные чешские Pz.Kpfw.38(t).
Атаке бронетанковых сил Вермахта предшествовала мощная артподготовка немецких артиллеристов. Но теперь гитлеровцы знали расположение истинных позиций героической бригады Катукова. Тяжелые 15-сантиметровые [25]гаубицы перемешивали небо с землей с немецкой основательностью. Словно тяжелый молот Тора раз за разом опускался на окопы советских пехотинцев.
А потом по перерытому воронками полю снова поползли угловатые коробки с крестами на башнях.
И снова маневренные засады юрких «тридцатьчетверок» контратаковали, сковывая силы тевтонских завоевателей. Взметывая снег, расплескивая грязь из-под широких гусениц, Т-34 били из пушек и пулеметов. С каждым орудийным залпом на поле прибавлялось металлолома. Танки старшего лейтенанта Лавриненко искусно маневрировали, ведя прицельный огонь преимущественно по бортам «панцеров». Те огрызались вспышками орудийных выстрелов. И довольно болезненно огрызались: несколько наших танков было подбито. Все же выучка у экипажей Панцерваффе была на высоте.
А вот экипаж «Клима Ворошилова» был озабочен другим, не менее важным делом. Старший лейтенант Горелов наблюдал, как немцы устанавливают сразу два орудия как раз в тех местах, которые они определили вместе с наводчиком. Все же знание местности было на стороне советских танкистов, как говорится: «Дома и стены помогают!»
Два полугусеничных тягача подтянули длинноствольные зенитные орудия. Номера расчетов быстро отцепили пушку и развернули ее на позиции. Так же быстро стали оборудовать огневую точку.