Тарра. Граница бури
Шрифт:
Марко-старший ответить не успел. Умирающий открыл глаза и сел, протянув вперед окровавленную руку. Он звал не отца и не брата. Принц обращался к дяде, называя его всеми титулами. Даже теми, которых не знал.
— Рене-Аларик-Руис рэ Аррой и Рьего сигнор че Вьяхе, Первый паладин Зеленого храма Осейны, рыцарь Рыси! Надежда Тарры! — Гулкий, звонкий голос был слышен далеко за пределами комнаты. — Знай, что не успеют облететь последние листья, как в Таяне взойдет Темная звезда. Готовься!
Мертвый принц упал на подушки. Незаметно вернувшаяся Ланка вцепилась в руку Рене, тот даже не заметил. Марко-старший прошел сквозь расступившихся «Золотых» и накрыл тело сына парадным плащом. Сам. Так повелось в королевстве Таянском со времен отрока Тая.
Ночь выдалась душной и липкой от влаги. Именно такими ночами снятся кошмары. Феликсу каким-то образом удалось уснуть, но спал он беспокойно. Роман, куда меньше нуждавшийся в отдыхе, вертелся в постели, вздрагивая каждую четверть часа, когда ударяли в сигнальный колокол. Иногда за окном мелькала быстрая тень — летучие мыши вышли на охоту. Комнату заливал лунный свет. «Ярче, Луна, свети», — вспомнились навязчивые строки. Куда уж ярче…
Эльф тихонько, чтобы не разбудить Феликса, перебрался в кресло у окна. Колокол отзвонил три четверти непонятно чего. В окно скользнул черный комок. Летучая мышь! Роман без особого интереса наблюдал за зверьком. Ночной охотник за комарами, как и положено, бросился на белое — вцепился в портьеру, но дальше стало твориться что-то вовсе невозможное. Нетопырь начал стремительно увеличиваться в размерах, меняя свой облик и все больше и больше обретая сходство с человеком, пока не превратился в кого-то высокого, с кожистыми крыльями и уродливой приплюснутой мордой.
Монстр устроился в кресле напротив Романа и требовательно на него уставился. Глаза у нелюдя горели адским пламенем, из пасти лезли чудовищные клыки. Тварь окутывал едкий серный дым. Эльф как-то отстраненно отметил, что на чешуйчатой башке ночного урода зачем-то торчат преострые козлиные рога. Страха Роман не чувствовал, скорее интерес. Урод продолжал молча сверлить Романа взглядом, и бард не выдержал:
— Кто ты?
Молчание.
— Кто ты такой? Ты меня понимаешь?
Радостный кивок.
— Тебе что-то нужно?
Чудище энергично затрясло башкой, распространяя запах серы. Роману происходящее казалось нелепым маскарадом, но крылан, несмотря на все атрибуты исчадия преисподней, эльфу нравился. В том, что клыкастое чудовище никому не собирается причинять зла, бард был твердо убежден, хотя повода для подобной уверенности не было ни малейшего.
Эльф попробовал прощупать если не мысли, то чувства гостя, но неожиданно наткнулся на мощный барьер — в глазах потемнело, замелькали обычные в таком случае разноцветные мерцающие круги. С трудом придя в себя, либер взглянул на тварь и понял, что той тоже не сладко. Очевидно, кто-то мешал им обоим, причем умело и жестоко.
Происходящее становилось все любопытнее. Первым делом следовало выяснить, что в святом месте забыл посланец Антипода.
— Давай так. Я спрашиваю; если «да», ты киваешь, если «нет» — сиди как сидишь.
— Да.
— Мы не враги?
— Да, да, да!
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Да!
— Чего же тебе нужно, приятель? — Роман подавился собственной глупостью: монстр, судя по всему, мог издавать только хриплое урчание. Однако чудище, заметно оживившись, вытянуло жутковатую лапу с кривыми черными когтями в сторону икон, и Роман утратил дар речи. Потом обрел, но с трудом.
— Тебе нужна икона?
— Нет.
Лапу чудище не опускало, настойчиво тыкая в сторону святого Эрасти. Роман вгляделся и понял, что в изображении что-то изменилось. Не веря своим глазам, эльф подошел вплотную к иконе. Она оставалась прежней во всем, кроме одного. Рука святого обрела живую плоть — вырвавшись из рамы, она тянулась к… пахнущему серой монстру. Роман оглянулся на чудище — огненные глаза умоляли. О чем?
— Чего ты хочешь, Проклятый тебя побери?!
Лицо на портрете оставалось мертвенно-бесстрастным, только рука с тонкими пальцами отчаянно тянулась к окну. Сам не понимая, что творит, Роман коснулся призрачной ладони. Она показалась живой и теплой. Бард от неожиданности отдернул руку и почувствовал, что сжимает какой-то предмет. Разжав кулак, он с удивлением обнаружил на ладони пресловутое кольцо. Поднял глаза на портрет. Изображение стало прежним, только на пальце не хватало перстня. Роман повернулся — чудище у окна все еще тянулось к иконе.
— А, — понял эльф, — ты пришел за кольцом…
— Да!!!
Роман задумался, рассматривая добычу. Простое металлическое кольцо украшал одинокий камень, прямоугольный и узкий; он казался черным и одновременно вмещающим в себя все существующие цвета и оттенки. Камень был тяжелым и теплым. Подчиняясь какому-то непонятному чувству, эльф шагнул к монстру.
— Раз это твое — забирай.
Чудовище затрясло когтистой лапищей.
— Я еще и надеть его должен?
— ДА!
— Подрядился я демонов ублажать.
Умоляющий взгляд.
— Прости, пошутил.
И эльф Рамиэрль из Дома Розы клана Лебедя надел перстень святого на лапу монстра. Вспыхнули и замелькали неприятные бриллиантовые брызги, голову накрыла тяжелая горячая волна… Когда либер пришел в себя, напротив него стоял темноволосый мужчина с ясными золотисто-зеленоватыми глазами. Эрасти Церна! Словно сошедший с портрета — того, настоящего! Роман непроизвольно глянул на икону и остолбенел: изображение святого исчезло. Навстречу друг другу либер и мученик шагнули одновременно. Руки Эрасти — живые, не отрубленные — легли на плечи ошеломленному Роману, и хриплый голос произнес: «Поверь мне! Пожалуйста! Поверь! Пойми, сам ты ничего не сможешь. Поверь мне!..»
Все исчезло. Кто-то тряс Романа за плечи. Он с трудом открыл глаза, толком еще не придя в себя. Над ним стоял Феликс. Бледный как полотно.
Рассветало. Значит, он спал, и ему снился кошмар. Роман украдкой взглянул на иконы. Все как положено, огонек лампадки освещал руку с черно-лиловым перстнем. Запаха серы тоже не ощущалось. Роман окончательно проснулся и с недоумением уставился на монаха. Тому было не до разговоров.
— Собирайся, и идем за мной. С божьей помощью я выведу тебя отсюда. Это тебе, надевай! Надеюсь, ты успеешь уйти.