Татуировка с тризубом
Шрифт:
Майдан чувствовал себя неуверенно, очень неуверенно. В принципе, все те, которым казалось, что они реалисты, насчитывали его последние дни. Но оказалось, что Янукович чувствовал себя еще более неуверенно, хотя за ним стоял весь государственный аппарат насилия, хотя его поддерживала самая большая в мире страна.
И вот мы шли по этим опустевшим улицам, а я думал: так кто же всем этим теперь управляет? Майдан? Тысячи мужиков с дубьем и со щитами, отбитыми у Беркута? Постапокалиптическая казацкая сечь? Кто сейчас полиция, кто вывезет мусор, кто сделает так, что все это, все государственное кровообращение будет действовать дальше? Головы ведь не было, а я, дурак, забыл,
Из какой-то улицы вышла девочка с маленькой собачкой. Она вообще не ломала голову революцией, тем, что власти нет, что где-то какие-то снайперы, какой-то Беркут, какие-то крыши; она, блин, живет где-то рядом, и каждый день выгуливает свою собачку.
Мне сделалось даже как-то стыдно за свой страх, и я пошел дальше.
За очередной брошенной баррикадой уже была видна Верховная Рада, а перед ней горели огни. В нашу сторону направлялся какой-то тип в форме. Мы, не зная, что делать, остановились.
– Я из Самообороны, - сказал тип. – Верховную Раду охраняем.
– Наши, - с облегчением вздохнули мы.
Я спускался вниз по улице Институтской. Тот великан с Донбасса, с розовой, громадной булавой, оал что-то в сторону Мариинского парка. Майдан внизу сходил с ума от радости. Это он сейчас управлял государством. Вот чем увенчивались столетия истории. Когда-то здесь, в Киеве, правили Рюриковичи, потом Жечьпосполита, затем русские, после них – красные комиссары. Вся эта концепция, вся идея Украины как общественно-державной формации сегодня была здесь, подо мной, и она освещала себе ночь кострами, зажженными в металлических бочках. А еще ниже, на Подоле, в модных и пафосных заведениях, как будто ничего и не произошло, развлекалась золотая молодежь.
У самого прохода через баррикаду, ту самую, которую вчера защищала Самооборона, ссорились мужики с дубинками. Они считали, кто из них дольше находится на Майдане, и спорили, кто дольше выдержит прямой взгляд.
Я шел через горящий, кипящий триумфом Майдан и думал о том, а будут ли завтра в Киеве садиться самолеты? Будет ли электричество, будут ли работать телефоны. Воспользуется ли кто-нибудь фактом, что украинское государство не существует, чтобы, допустим, провозгласить независимость.
В тот самый момент, когда я ложился спать, Самооборона Майдана захватывала имение Януковича в Межигорье: приватное королевство президента, расположенное на площади, в три раза большем, чем Ватикан.
Туда мы поехали утром следующего дня.
Таксист говорил, что он и сам хочет увидеть. Рассказывал какие-то странные истории с Донбасса. Говорил, что "сейчас уже можно". В этих его рассказах трупы падали на каждом шагу, так что я его слушал одним ухом. Мы проехали "дорожный пост Майдана". На нем майдановцы стояли плечом к плечу с милиционерами. Милиционеры чего-то там пытались объяснять, но те их демонстративно игнорировали. Кто-то из майдановцев вообще начал на них кричать. Можно было присмотреться, потому что пробка образовалась ужасная. Весь Киев желал увидеть Межигорье. Весь город тянулся туда. Чем ближе мы были, тем автомобилей становилось больше и больше. Посреди шоссе была намалевана специальная полоса, на которую обычным смертным въезжать было нельзя. Именно по этой полосе президент ездил к себе домой.
Мы свернули в одну из пригородных улочек. Обычный киевский пригород. Кирпичные лома, заборы, закрывающие вид на дворы. То тут, там, валящиеся бараки; собака на цепи, замерзшая грязь, довольно часто – ни следа асфальта. Янукович все это должен был видеть, когда возвращался к себе в Диснейленд за высокой, зеленой оградой. Должен он был видеть
Ворота в Межигорье были гигантскими и настолько в претенциозном стиле рококо, что делалось печально. Самооборона Майдана следила за порядком, правда, ни за чем особо следить и не надо было. По имению ходили семьи с детьми, они даже траву не топтали. Это революция нормальных людей, думал я. Так выглядел триумфальный марш народа по захваченному громадному замку низвергнутого диктатора: словно воскресная прогулка в парке. Никто не топтал траву, никто не мусорил.
Какая же дешевка ими всеми управляла. Всей этой несчастной Украиной. Какой барыга. Воплощение всех стереотипов о постсоветском нуворише. Повсюду стояли какие-то ужасно кичевые подделки под древнюю Грецию. Какие-то статуи, фигурки. Под самой виллой Януковича было смешнее всего: здесь валялось несколько ломаных греческих колонн и каменная конская голова, вроде как только что выкопанная в Средиземноморье. Над развалинами смеялась группа посетителей. Они гоготали и тут же недоверчиво качали головами. И еще – смущенно. Им было стыдно.
Мы пошли в сторону бассейнов. В небольшом, обитом деревом зале стояла закарпатская чана – ванна, подогреваемая снизу. Люди влезали в нее, делали себе снимки. Я представлял, что еще несколько дней назад он мог в ней плескаться – со своим громадным пузом, с водоустойчивыми наручными часами, стоящими миллионы, поскольку именно такие часы, как всем известно, must have для постсоветских элит. Я представлял, как зимним днем он вылезает из чаны и бегает в халате по дамбам между бассейнами, дрожа от холода и добродушно ухая, чтобы подбодрить кровообращение. Я представлял, как он забирает сюда соратников и хвастается перед ними, запрыгивая зимой в бассейн. Быть может, думал я, они плескались в этой чане вместе с Путиным. Кто знает. Янукович поглядывал на Путина и завидовал его широкой грудной клетке, а Путин, на глаз, наполовину ниже Януковича – завидовал тому роста. Во всяком случае, думал я, именно здесь все и происходило. Виктор Федорович, представлял я, лично, как хороший хозяин, вылезал из чаны и подкидывал дровишек.
И все это должно было стоить кучу бабок, но многие материалы, из которого строили Межигорье, были паршивого качества. Я понятия не имел, почему так, но строил он по самым дешевым раскладам. Как будто хотел иметь побольше, сколько только можно, но слишком много не платить. Повсюду одно и то же: шик окруженный дешевкой стиля "только отвали": стены обложены мрамором, а на крыше – металлочерепица. Тротуарная плитка паскудная, дешевая и небрежно уложенная. Все такое же самое и точно так же укладываемое в небольших украинских, да и польских городишках в рамках "обновления", после которого все частенько выглядит даже хуже, чем перед ним.
Я представлял, что он вправду все построил из того, что ему удалось спиздить. Своровать. И что эту плитку свистнули из обновляемых местечек, которые по этой причине все так же стоят не обновленные. Так что плитка, допустим, из Самбора, а асфальт для парковых аллей, к примеру, с не отремонтированных дорог одесской области. Фигурки курочек, петушков, воробушков, двух лебедушек, с выгнутыми в сердечко шеями, на которые одна радость была смотреть, какой же человечный человек был наш Виктор Федорович – забрали из не отремонтированного детского садика, допустим, под Харьковом. Приватный зоопарк – это несостоявшийся общественный зоопарк, скажем, в Ровно. Старинные автомобили, вся история советской автомобилизации – из так и не организованного отдела Национального Музея в Киеве. А новые автомобили, коллекция замечательнейших чудес из тех, которые когда-либо мчали по шоссе – из затерявшегося и забытого, но оплаченного заказа на машины для столичной милиции.