Тайфун
Шрифт:
После ухода Няма никто уже больше не шутил.
— Наверху недовольны нашей работой, — без обиняков заговорил Нгат. — Утверждают, что мы с вами стараемся плохо. Ничем не могли помешать во время уборки урожая, никак не воспрепятствовали тому, чтобы государство выполнило свои планы по закупке риса. Получается, что народ больше слушает их, а не нас, тянется за ними, а не за нами.
Нгат замолчал, словно раздумывая. Воспользовавшись этим, тетушка Лак выпалила:
— Да ерунда это! Мы свое все равно возьмем, не сегодня — так завтра!
Хап сердито оборвал ее:
— Ерунда — это то, что ты говоришь! А то, что происходит в деревне, — это и серьезно и опасно. Они заигрывают с народом, пытаются увлечь за собой, и наши поражения — это их победы. Если народ перейдет на их сторону, наступит день, когда всем нам выпустят кишки, и никто за нас не заступится… Нгат все говорит
В разговор встрял Нгат:
— Как насчет моей шутки по поводу приветствия комитета нашим оркестром? Ням принял ее всерьез. Что, если действительно устроить потеху вечером?
— А где сегодня вечером будут наши начальники — Тхат, Тиеп и Тхао? — в свою очередь поинтересовался Хап.
Ответила ему тетушка Лак:
— В деревне их сейчас нет, они на плотине, оттого и пиршеству нашему никто не помешал.
Хап подумал и изрек:
— Тогда решайте сами. Но обработать Тхата через его жену и дочь нужно. С Тиепом все наши попытки обречены на неудачу…
Смеркалось. Тан зажег фонарь и придвинул его к Хапу.
— Разрешите мне отчитаться, — неуверенно начал Тан. — Моя сестра подсчитала денежные приношения гостей, и вышло триста двадцать пять донгов.
— Неплохо! — удовлетворенно кивнул Хап. — А сколько ты потратил на угощение?
Тан скороговоркой забормотал:
— Собаки, свинина, куры, рыба, овощи разные, рис… получается донгов триста… даже, наверно, больше… а если еще учесть оплату нанятых людей, стоимость керосина…
Хап сердито прервал его:
— Не мелочись! Дай-ка мне полсотни на расходы.
На лице Тана появилась какая-то гнусная заискивающая улыбка.
— С удовольствием выделю вам из семейного бюджета десятку. Извините, больше не могу.
Хап разъярился, и кожа на его лице стала землисто-бурой.
— Ах ты, жмот! Я-то думал, что мы можем оказать честь твоему дому и избрать его местом наших деловых встреч. Но нет, теперь я вижу, что надо поискать другой дом.
Тан захныкал:
— Пожалейте, дядюшка! Я небогат, но прошу вас принять от меня двадцать донгов.
Он вытащил четыре скомканных бумажки из пропахшего потом кошелька и протянул их Хапу, но тот, не обращая внимания на Тана, сам запустил в кошелек руку, вытащил оттуда несколько десяток и зло крикнул Тану:
— Скотина неблагодарная! Забыл, кто из тебя человека сделал!
Хап хотел было пнуть его ногой, но неловко задел кувшин — тот упал и разбился — и это отрезвило его. Не стоит связываться с дураком.
13
Есть люди, которые, несмотря на перемены, происходящие в обществе, упорно цепляются за прошлое, стремятся сохранить прежний образ жизни, старые костюмы, обычаи, отношения. Отсталая старина живуча и роится вокруг новой жизни, как мухи вокруг мяса.
С приходом новой власти вне закона были объявлены азартные игры, самогоноварение и другие антиобщественные действия, и одно время казалось, что сами себя изжили и некоторые профессии, процветавшие в прошлом, к примеру, изготовление черных зонтов и различных народных музыкальных инструментов. Прежде ремесленники, занимавшиеся этим, жили большими общинами в крупных городах — Ханое, Хайфоне и прилично зарабатывали. Но времена меняются, а вместе с ними и нравы, и ветер уносит отжившие привычки и устаревшие ремесла, словно кучу ненужного хлама. Однако, изготовление черных зонтов выжило, хотя люди, занимающиеся этим, уже не процветают, как прежде. Они перебрались в захолустные деревеньки, где еще сильна церковь и много верующих. Дело в том, что без черного зонта появиться в религиозной процессии женщина не может, — это будет расценено как непристойный поступок. Однако желающих купить зонт становится все меньше, и мастера по зонтам вынуждены заниматься ремонтом замков, изготовлением ключей и даже приторговывать чем придется.
Спрос на зонты возрастает только в марте и августе, ближе к большим церковным праздникам. Тогда ремесленники начинают лихорадочно раздобывать стальную проволоку, подходящий бамбук, из которых делается каркас. Самое трудное — достать черную ткань для обтяжки каркаса. Однако тетушка Лак ухитрилась купить такой ткани больше чем на два десятка зонтов, не говоря уже о проволоке и бамбуке. Сейчас дом ее походил на склад какого-нибудь средней руки умельца. Там и сям, похожие на скелеты умерших от истощения людей, висели каркасы зонтов. Откуда-то из глубины дома изредка доносились звуки, напоминавшие тяжкие вздохи больного человека. Это мастер по зонтам, который трудился в доме тетушки, настраивал старую полуразвалившуюся фисгармонию. Звук у фисгармонии протяжный и заунывный. В домах побогаче такие инструменты раньше встречались часто — украшенные инкрустацией, медью и бронзой; в домах победнее были простые инструменты с наклеенными раковинами и даже патронами и пулями, которые после войны можно было легко найти в любом месте. Теперь же, когда по вечерам в каждой деревне работают ликбезы, курсы, только бездельники выносят на улицу фисгармонии и отвлекают трудящихся людей от полезных дел. Не секрет, что из-за этой музыки люди меньше стали ходить на собрания.
Совсем недавно, когда убирали рис, в деревне побывал ансамбль из провинции. Его выступления заставили местных музыкантов притихнуть, поскольку крестьяне с удовольствием ходили смотреть и слушать настоящих артистов. Но как только ансамбль уехал, вечерние страдания под фисгармонию возобновились. Самые сознательные крестьяне ушли в приморские районы строить дамбы, но лодыри, под тем или иным предлогом увильнувшие от общественно полезного труда, повытащили из укромных углов свои инструменты и принялись наигрывать на них, создавая атмосферу тоски и уныния. Толпы народа собирались вокруг этих горе-музыкантов.
Вечером того дня, когда Тан устроил у себя пиршество, группа кадровых работников возвращалась в деревню со строительства дамбы. Двое суток, почти без отдыха, они таскали землю по трехкилометровой болотистой дороге, продираясь сквозь кустарник, или откачивали вручную воду из особенно заболоченных мест. Грязные, насквозь промокшие и пропотевшие, охрипшие от усталости, они тем не менее были наполнены радостью и удовлетворением от сделанной работы. Пусть лица их потемнели от усталости, пусть одежда их пропахла потом, они выполнили свой долг. Только что они сделали в уезде доклад о планах освоения нового участка приморской земли. Предстояло превратить тысячу мау болота, густо заросшего невысоким кустарником, в соляные чеки, расположенные вдоль семнадцатикилометровой дамбы. Морская вода попадает сюда по двум нешироким протокам. Одиннадцать миллионов донгов выделило государство на строительство каналов, причала для лодок, дороги и других сооружений. Объем предстоящих работ оценивается в двести тысяч трудодней, и вся эта нагрузка ложится на расположенные в округе семь уездов. Сейчас на строительной площадке находилось свыше двух тысяч человек из близлежащих деревень, не считая тех людей, которые проживали непосредственно в районе освоения земель. В будущем здесь встанут корпуса электростанции, завода по производству удобрений, рыбоконсервного завода, на чеках будет налажено производство соли, появится даже научная станция по изучению моря. Особое значение имеют соляные чеки. Все строительство должно быть завершено в пять лет. Быстро пролетят они — и пустынный заболоченный берег станет полезен людям. И поднимутся здесь заросли филао, вырастут дома отдыха для трудящихся. По вечерам рабочий народ станет приходить на песчаные пляжи и радоваться прохладе ласковой воды. Огромные морские волны не будут больше приносить неисчислимые бедствия; покоренные, они дадут людям соль и рыбу. Прекрасное будущее. Но сколько еще придется пролить пота, а может, и крови, чтобы настало это будущее, сколько проблем и трудностей, которые не всегда можно предвидеть, предстоит еще одолеть. К примеру, проблема жилья и обеспечения рабочих продуктами, питьевой водой и товарами. Всего не хватает, условия работы несказанно тяжелы, не то что в предгорьях. Здесь на каждом шагу встречаются валуны. Их бульдозером не сдвинешь, не то что вручную, и все равно люди перетаскивают их, очищая землю. Вот только производительность очень низка — не больше кубометра грунта в день на одного рабочего. И еще проблема: обострение отношений между приезжими и местными. Правда, все взаимосвязано, эта проблема — из-за нехватки продовольствия. Конфликт с трудом уладили, но отголоски его до сих пор дают о себе знать. Наверняка, не обошлось без вражеской пропаганды, тактика противника народной власти известна — играть на наших трудностях и недостатках, натравливая несознательных отсталых людей.