Тайна американского пистолета
Шрифт:
В полночь клуб «Мара» выглядел необычайно. Двери были закрыты. Огромный зал украшали гирлянды цветов и боксерские трофеи. Марс, спокойный и радушный, как всегда главенствовал. Выпивку подавали бесплатно. За центральным столом, похожий на мускулистого бога, восседал Томми Блэк, улыбающийся, невозмутимый, скромный, в вечернем костюме, который сидел на его огромном теле безукоризненно.
Эллери незаметно расхаживал вокруг. Он разыскивал Дикого Билла Гранта, но не мог его найти. Перекинувшись несколькими словами с Марсом, Эллери выяснил, что Грант вежливо отклонил приглашение: он устал, а на следующий вечер ему предстояло открывать родео. Но
Зал сотрясался от шума — хлопали пробки, звякали бокалы, звенели восклицания. Веселье сконцентрировалось вокруг Блэка, его возглавляла Мара, которая в своем воздушном платье выглядела потрясающе красивой. Она здорово опьянела — скорее от восхищения Блэком, от его успеха, его тела и его животного магнетизма, чем от спиртного. Сорок членов труппы Гранта, потерявшие головы от ощущения свободы, предоставленной им виски, веселились и поглощали алкоголь в таком количестве, что трудно было поверить, что человеческие желудки способны столько его вместить. Однако, если не считать красных физиономий и слегка заплетающихся языков, ковбои оставались практически трезвыми. Вуди, бросающийся в глаза из-за своей одной руки, встал на стул и громко выкрикнул:
— Давайте выдадим им «Ковбойскую панихидную», ребята!
И тут же ночь огласили хриплые звуки, силившиеся передать печальный и сентиментальный напев. Дэнл Бан, задетый за живое пением друзей, свалился на пол и горько зарыдал. Газетчики по большей части пили молча.
Эллери продолжал слоняться по залу.
После полуночи гости разбились на маленькие группы. Эллери видел, как Кит, очень серьезная, встала, раздраженно махнула рукой, что-то сказала Керли и направилась к гардеробу. Керли смиренно последовал за ней. Эллери их больше не видел.
Блэк, освободившийся от необходимости держать себя в форме, игнорировал все протесты менеджера, маленького потного толстячка, и продолжал налегать на превосходное шампанское. Удивительно, как такое малое количество спиртного могло так здорово ударить в голову спортсмена. К тому времени он перестал быть гвоздем вечера, ибо никто уже не помнил о том, что случилось больше получаса назад. Менеджер Томми Блэка, отчаявшись удержать своего чемпиона трезвым, выдернул у него из-под руки маленькую черную бутылку и отошел в угол, где тихонько принялся пить сам.
Тогда Эллери подошел к столу Блэка и сел рядом с ним. Марс сидел тут же, не прекращая пить. Вокруг стоял невообразимый галдеж.
— Гля, кто тут, — хрипло произнес Блэк, уставившись на Эллери свирепым взглядом. — Гля, полицейский! Скажи своему старикану, пусть лучше держит язык за зубами. Но Томми Блэк зла не помнит. Выпей парень, давай выпей!
Эллери улыбнулся:
— Я уже проглотил мою квоту, спасибо. Ну и как это — быть чемпионом мира, а?
— Клево! — восторженно прорычал Блэк. — Черт, клево, парень! Эй! — выкрикнул он, но его крик потонул в громком взрыве веселья. — А, черт! Тут не поговоришь. Пшли отсюда куда-нибудь, и я расскажу те всю мою жизнь.
— Отлично, — дружески кивнул Эллери и осмотрелся по сторонам. Мара Гей куда-то пропала. И он подумал, что знает, где она. — Давай уединимся в одном из этих альковов, Томми, и ты расскажешь мне о превратностях твоей судьбы на пути к славе. Хотите с нами, мистер Марс?
— Что ж, пойду, — хмуро согласился Марс. Если не считать медлительности в его голосе, он выглядел вполне трезвым.
Все трое с трудом протиснулись через толпу к левой стене, где располагались ряды кабинок, предназначенных для приватных вечеринок. Эллери проворно направил своих спутников к одной из них. Когда они уселись, он убедился, что не ошибся. Из соседней кабинки доносились знакомые голоса.
Блэк начал говорить:
— Ну так слушай. Мой старик был кузнецом в Пасадине, а мать… — Он вдруг резко замолчал. В соседней кабинке упомянули его имя. — Какого черта? — громко начал Томми и снова остановился. На этот раз глаза боксера сощурились, и взбудораженная выпивкой кровь прилила к его щекам.
Марс сидел, весь напрягшись. Эллери даже не шелохнулся — ученый, который ставит эксперимент, должен сохранять невозмутимость.
— Да, и я могу повторить это снова, черт бы тебя побрал! — донесся до них низкий голос Джулиана Хантера. — Ты и этот горилла Блэк делаете из меня посмешище. Когда я женился на тебе, я вытащил тебя из дерьма, не забыла? Я не собираюсь терпеть, чтобы мое имя трепали из-за тебя в бульварных газетенках только потому, что ты сгораешь от страсти к этому горилле. Поняла? Лайонс намекал, что у тебя роман с Блэком; и, видит бог, я верю этому грязному мошеннику!
— Это ложь! — взвизгнула Мара Гей. — Джулиан, клянусь тебе… говорю тебе, ничего такого нет! Он просто был мил со мной…
— Меня восхищает твое понимание слова «мил», — холодно произнес Хантер.
— Джулиан, не смотри на меня так! Я ни в чем не виновата. Я и не думала…
— Ты лжешь, Мара, — без всяких эмоций отрезал Хантер. — Точно так же, как ты лгала мне насчет всех остальных. Ты просто дешевка, доступная…
Огромные кулачища Блэка сжались на скатерти, смуглое лицо стало каменным. А ровный голос Джулиана Хантера продолжал звучать: он не обращал внимания на мольбы Мары и ее усиливающуюся истерику, обвиняя и оскорбляя ее гневными словами.
— Я знаю о тебе много больше, Мара! И не только то, что ты изменяла мне с каждым грубым животным, у которого вся грудь в волосах… — говорил Хантер. — Намного больше. О, я признаю, что, эксплуатируя свою слабость к мужчинам, ты не могла бы сильно повредить себе; сплетни, возможно, пошли бы тебе лишь на пользу, на пользу твоей актерской карьере…
— Пошел к черту! — выкрикнула она.
— …но я знаю о тебе кое-что другое, моя дорогая. Нечто такое, что может испортить даже твою актерскую репутацию Если бы я… Слушай, если я сейчас выйду на середину зала и объявлю всем этим репортерам, что Мара Гей, Орхидея Голливуда, не что иное, как обыкновенная…
— Ради бога, прекрати! — закричала она.
И тут Томми Блэк, практически не напрягая тела, вскочил со своего стула и метнулся к соседней кабинке.
Эллери и Марс подскочили, бросились за ним, пытаясь хватить его за руки. Но он стряхнул их с себя, даже не обернувшись и с такой свирепостью, что Марс попятился и упал на пол, со всего маху ударившись головой, а Эллери отлетел к колонне.
Словно в тумане он видел, как чемпион пригнулся, будто на ринге, ткань пиджака на его огромной спине растянулась наподобие панциря. Блэк схватил Хантера за горло, поднял со стула и, встряхнув как тростинку, мягко опустил на место. Мара Гей, белая как полотно, открыла рот, но не смогла даже вскрикнуть. Хантер, казалось, оцепенел.