Тайна «Архелона» (Крик дельфина)
Шрифт:
Пленник сомкнул губы и перестал дышать. Через несколько секунд он осел на пол каюты.
– Доктора сюда, быстро!
– бросил Рейфлинт старшему офицеру.
Коколайнен сделал пленнику укол и растерянно пожал плечами.
– Я ввел ему кордиамин с кофеином… Но он не дышит.
Рейфлинт выругался.
– Чер-рт! И это в первый же день похода!… Да сделайте ему что-нибудь, док!
– И, не дожидаясь, когда Коколайнен заново снарядит шприц, потряс пленника за плечо: - Эй, послушай… Черт бы тебя побрал!… Не умирай! Я хочу тебя спросить…
Коколайнен пощупал пульс и выпустил запястье Бар-Маттая.
– Все кончено. Пульс не прощупывается.
Рейфлинт смерил старшего офицера ледяным взглядом.
– Вы болван, Рооп! Притащить на борт это чучело! Уберите его отсюда!
– Рейфлинт нажал клавишу:
– Стюард, кофе. И покрепче!
Стюард Бахтияр, толстый человек с носом, большим и гнутым, как рукоять старинного пистолета, принес в командирскую каюту поднос с двумя чашечками. Крутнув поднос на пальце, он, не расплескав ни капли, поставил чашечки, щеголяя изысканностью манер.
Рейфлинт покачал головой.
– Как учили, сэр!
– расплылся в улыбке стюард.
– О да, ты очень похож на примерного ученика…
– Ученика багдадского вора, сэр.
– Не прибедняйся. Багдадский вор рядом с тобой жалкий приготовишка.
– Вы мне льстите, сэр.
– Стюард довольно огладил крепкие руки. Наколотые макаки и змеи скрывались в их курчавой поросли, словно в джунглях. Лишь на тыльной стороне ладоней отчетливо синели скрещенные полумесяцы - знаки Магомета.
– Много чести. Но если ты опять откроешь свою «аптеку»…
– Что вы, сэр!
– Я тебя предупредил. Ступай.
Старшего кока-инструктора Бахтияра, которого в обиходе звали стюардом, превосходного кулинара и бывалого подводника, Рейфлинт взял с собой на «Архелон» с прежней атомарины. В свое время он помог ему выпутаться из скандальной истории с «аптекой» - тайным клубом наркоманов в трюме центрального поста, и теперь перс готов был подавать Рейфлинту не только кофе, но и приносить тапочки к командирской постели.
Едва дверь за Бахтияром закрылась, Рейфлинт включил квадрофон. Четыре японских динамика забрезжили смутной, как бы разгорающейся музыкой. Она напоминала зарево то ли пожарища, то ли очень тревожного заката. То был Ницще, переложенный на музыку Рихардом Штраусом: «Так говорил Заратустра».
Щелкнул динамик, и голос доктора Коколайнена доложил: - Cэр, он ожил!
Рейфлинт включил монитор внутриотсечного телевидения. На экране возникла стальная камера изолятора и фигура сидящего Бар-Маттая.
– Ну что? Ты воскрес?
– насмешливо спросил Рейфлинт.
– Почему же ты не умер?
– Я успею это сделать всегда, - ответил пленник.
– А пока я должен быть рядом с тобой.
– Это еще зачем?
– изумился коммодор.
– Я хочу открыть тебе свет истины.
– Пошел ты к черту со своей истиной!… - ругнулся Рейфлинт и выключил монитор.
МИСС ПРЕИСПОДНЯЯ
До Больших Кокосовых островов оставались сутки крейсерского хода. В Сан-Пальмасе «Архелон» должен был принять на борт свежие фрукты и свежее мясо, после чего погрузиться ночью в лагуне и скрытно выйти в район боевого патрулирования. Так предписывал Рейфлинту секретный приказ, извлеченный из засургученного и прошитого шелковыми нитками пакета. Считалось, что за время перехода экипаж окончательно проверит все системы и механизмы, а главное - визит в Сан-Пальмас должен был повысить скрытность выхода на позицию: заполярная база подводных ракетоносцев давно находилась под контролем космической разведки вероятного противника.
Как и все командиры, Рейфлинт не любил заходы в иностранные порты. После таких визитов жди неприятностей: люди размагничиваются, четкий механизм службы, отлаженный в походе, начинает давать сбои…
Утром в каюте Рейфлинта щелкнул и затих динамик трансляции. Щелчки повторились несколько раз. Это деликатный Рооп будил командира. Рейфлинт быстро оделся.
– До Больших Кокосовых островов, сэр, два часа крейсерского хода, - доложил Рооп.
– Входной маяк Сан-Пальмаса пройдем в восемь пятнадцать!
Боевое патрулирование было прервано приказом, который меньше всего обрадовал Рейфлинта: всплыть и «продемонстрировать флаг» в неспокойном архипелаге. Разумеется, местные газеты уже раструбили о предстоящем визите - черти ему удружили.
Рейфлинт поднялся на мостик, вскинул бинокль. В оптическом окружье возникло скопище рыбацких лодок, яхт, катеров, перегородивших вход в лагуну.
– Пикетчики, сэр, - хмыкнул Рооп, - хотят пожелать нам доброго утра.
Рейфлинт не принял шутку: нахмурился, перевел рукоять машинного телеграфа на «стоп».
– Стоп турбины!
– распорядился он в микрофон.
– Перейти на электромоторы.
Водяные морщины, взрытые широким лбом «Архелона», опали.
– Напрасно, сэр, - позволили себя замечание Рооп, - отбойная волна живо бы их образумила. Ну, перевернулась бы пара джонок - другим наука.
Рейфлинт неприязненно покосился на старпома.
Пикетчики приближались. Уже простым глазом были видны транспаранты, натянутые между хилыми мачтами: «Убийцы городов, вон из Сан-Пальмаса!» На некоторых парусах извивался черный дракон с большой буквой «А» на спине. Символы атомных субмарин жирно перечеркивали косые красные кресты - «нет!». Сотни смуглокожих туземцев выкрикивали это слово хором, подкрепляя его взмахами кулаков.
– Штурман, - коммодор нажал тангенту «квикфона», - глубина у входа в лагуну?
– Шестьсот футов, сэр!
– О’кей! Все вниз! Срочное погружение.
«Архелон» грузно ушел в воду, выставив рожки обоих перископов. Но на подходе к лагуне скрылись и они.
В небольшой выгородке, укрытой от офицерских глаз стальными листами настила, в недрах чудовищного сплетения трубопроводов и магистралей трюма турбинного отсека стюард Бахтияр, сидя на разостланном одеяле, делал наколку в виде скрещенных полумесяцев на плече Сэма-торпедиста.