Тайна «Архелона» (Крик дельфина)
Шрифт:
Согнувшись в три погибели, в выгородку, прозванную в обиходе посвященными «аптекой», заглянул рыжий трюмный машинист по кличке Аварийный Джек.
– Через пару часов привяжемся в Сан-Пальмасе, - сообщил он Бахтияру.
Стюард на мгновение замер, щелкнул пальцами и многозначительно кивнул.
Субмарина всплыла почти в самой лагуне, оставив плавучую баррикаду далеко за кормой.
– Хорошо сделано, сэр!
– не удержался от восклицания Рооп.
Матросы «Архелона» весело проводили время на пляже. С криком и хохотом скатывались они в воду по пластиковому прозрачному желобу гидробобслея.
Рейфлинта
– Приношу вам свои извинения, - склонил он перед Рейфлинтом голову в полупоклоне, - за столь нелюбезный прием в лагуне.
– Надеюсь, дары нашего острова, - добавил смуглолицый шипшандлер (портовый снабженец), - изменят ваше впечатление о гостеприимстве Сан-Пальмаса.
– Мне бы хотелось, - сухо заметил командир «Архелона», - чтобы наш визит прошел по-деловому.
– Нет причин для сомнений. Свежее мясо и фрукты будут доставлены вам ночью.
Рейфлинт недоуменно вскинул брови:
– Почему ночью?
– Ночью, - расплылся в улыбке портовый снабженец, - у саботажников меньше шансов на успех…
Рейфлинт покосился на рекламный щит, пестревший за стеной губернаторской резиденции. На нем была изображена звезда Больших Кокосов - Катарина Фёрст.
Корабельный врач «Архелона» майор медицины Коколайнен всегда считал подводников самыми большими женолюбами. Ничего удивительного он в том не находил: стрессовый характер службы, долгое пребывание в магнитных и радиационных полях, гиподинамия, сенсорный голод, голод световой, информационный, витаминный - все это обостряло тягу подводников к обычной земной жизни, к плотским радостям, к женщинам. Если бы Коколайнен взялся писать на эту тему научный трактат, то, безусловно, стюарду Бахтияру он посвятил бы целую главу, назвав ее «Феномен Бахтияра». Вот уже третий день разъезжали они по острову, закупая бананы, кокосы, дыни, а доктор Коко никак не мог привыкнуть к бешеной эротомании своего спутника.
Восточная кровь Бахтияра, омагниченная физическими полями «Архелона», то и дело толкала его на любовные авантюры. В одном прибрежном городке, сидя в зубоврачебном кресле, он умудрился соблазнить молоденькую дантистку.
Странное дело, но этот не бог весть каких статей сладкоглазый перс пользовался невероятным успехом у островитянок. Бахтияр был в восторге от Сан-Пальмаса. Он уверял доктора, что это самое райское место на «шарике», - а уж дядюшка Бахти повидал свет!
– и после службы, да что службы, после нынешнего же похода - к черту контракт!
– он покупает здесь харчевню или велосипедную мастерскую, заводит небольшой гарем из смуглокожих жен и ждет Коколайнена в гости месте с канистрой медицинского спирта.
Он не пропустил в Сан-Пальмасе ни одного «дома свиданий» и затащил доктора на сеанс звезды стриптиза Катарины Фёрст.
На маленькой эстраде портового кабачка Катарина вместе с партнером исполняла эксцентрический танец. В углу за столиком сидели отдыхающие подводники «Архелона» - заметно подгулявший Сэм-торпедист, стюард Бахтияр и шипшандлер, на пальце которого поблескивал перстень со скрещенными полумесяцами,
– В ней есть сатанинское начало, - прищурился Бахтияр.
– Ей надо помочь освободиться от него, и тогда она поможет нам. Я проклинаю ее и дарую ей сан жрицы сатаны. Она тот амвон, с которого я скажу свое слово.
– Бахтияр взглянул на Катарину.
– И вы услышите его, весь мир услышит его.
Матросы, «черные апостолы», благоговейно потупили головы.
К столику Бахтияра подошел партнер Катарины, еще не снявший черное трико и рогатую корону. Стюард, вынужденный прервать свою проповедь, встретил его наглым вопросом.
– Сколько стоит этот коврик, маэстро?
– Он потянул за угол пестрого ковра.
Человек в костюме дьявола отрицательно покачал головой: не продается.
– Джек!
– кивнул Бахтияр трюмному машинисту.
– Переведи ему мой вопрос!
Аварийный Джек выхватил из-за пазухи нун-чаку - деревянное оружие каратиста - и сделал несколько виртуозных выпадов, сбив с головы танцора бутафорские рожки.
Бахтияр и Аварийный Джек, сгибаясь под тяжестью свернутого в трубку ковра, пробирались к причальной стенке, где при свете прожекторов шла погрузка продовольствия на «Архелон». Сэм-торпедист опередил их и быстро взбежал по трапу.
Стрела грузовой лебедки опустила в люк «Архелона» освежеванную баранью тушу с тремя санитарными печатями на боку. Тушу осторожно приняли руки Сэма-торпедиста и Аварийного Джека. Вслед за ней матросы просунули в торпедопогрузочный люк свернутый в трубку ковер.
– Что это?
– спросил старший помощник Рооп у шипшандлера.
– Скромный подарок нашей фирмы вашему кораблю, - почтительно склонил голову шипшандлер.
Ночная погрузка продовольствия продолжалась при свете прожекторов.
Бахтияр извлек из бараньей туши пластиковый пенал и спрятал его в контакторную коробку над электроплитой. Сэм-торпедист раскатал ковровый рулон и извлек из него тело Катарины, пребывавшей в беспамятстве.
Вой сирены заставил всех вздрогнуть.
– По местам стоять! К отдаче швартовых!
– раздался голос Роопа из динамика корабельной трансляции.
– Что за черт?
– испуганно воскликнул Бахтияр.
– Мы же должны уходить послезавтра!
В дверь камбуза просунулась голова Сэма-торпедиста.
– Уходим! Срочное радио!
Бахтияр выругался.
– А эту куда?
– Рыжий машинист приподнял безольную голову Катарины.
– За борт?
– В «аптеку»!
– приказал стюард.
В извивах трубопроводов замелькали золотистые волосы танцовщицы. Вниз, вниз, вниз…
«Архелон» бесшумно выходил из гавани. Оранжевая мигалка на рубке разбрасывала тревожные всполохи.
В ночной тишине раздался тяжелый вздох, и две небольшие волны схлестнулись на том месте, где только что высилась крылатая рубка.
Всплеск озарился зеленой вспышкой фосфоресценции…
Катарина пришла в себя посредине стальной «пещеры», выгороженной среди клубка трюмных труб, паропроводов и технических агрегатов. На тусклом матовом плафоне были начертаны скрещенные полумесяцы. С другого такого же плафона на нее безглазо взирал намалеванный на стекле череп.
– Где я?
– вскрикнула танцовщица.