Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта
Шрифт:
Никто не считал выдающегося христианского апологета К. С. Льюиса мистически одаренным человеком – этот преподаватель из Оксфорда опирался на интеллект и строгую ученость, чтобы отстаивать свою веру, а его книги вызывали восхищение у миллионов традиционных христиан из числа буквалистов по всему миру. Однако в приведенном выше стихотворении он выходит за рамки общераспространенной ортодоксии, и здесь его слова по сути перекликаются с трансцендентной мудростью мистиков о том, что Бог стоит за пределом понимания и описаний и что все буквальные интерпретации его непознаваемой природы никогда не станут чем-то большим, нежели символы, указывающие на более глубокую и таинственную истину.
Непознаваемость Бога есть ключевой принцип склонных к мистицизму религий Востока. Буддизм и даосизм,
161
Цитата из священного текста индуизма «Йога Васишта».
Концепция непознаваемого, неуловимого Бога не так легко находит свое место в монотеистических религиях Запада. Иудаизм, христианство и ислам основаны на откровении Бога, представляющего собой Верховное Существо с конкретными свойствами: это особая сверхъестественная сущность, отделенная от природного мира, имеющая имя, историю и особую программу для своего народа. Западный Бог обращается к миру через священные писания и пророков, у него есть настроения и эмоции, он, по мнению верующих, поразительно реален даже с эмпирической точки зрения. Такая сильная личность божества непросто поддается трансцендентной интерпретации, однако все мистики трех великих западных вер постоянно, в соответствии с учениями Востока, говорили о том, что конечная сущность Бога лежит за пределами человеческого понимания.
Наивысший Бог мистиков-каббалистов, например, сильно напоминает Брахмана индуизма: это божество за пределами человеческого понимания, не имеющее ни форм, ни границ, ни конкретных свойств личности. В Каббале такого Бога называют Эйн Соф, что значит «бесконечный» или «безграничный».
В книге «Основы Каббалы» иудейский ученый Даниэль Матт объясняет, что Бог Эйн Соф не имеет границ и стоит вне сравнений. «Все видимое, как и все то, что можно постичь умом, ограничено, – говорит он. – Все ограниченное конечно. Все конечное не лишено дифференциации. Напротив, неограниченное называется Эйн Соф, Бесконечным. Внутри него нет никакой дифференциации, это совершенное и непреложное единство».
Исламские мистики имели представление о безграничной невыразимости Бога и о тщетности попыток объяснить его непознаваемую природу. Вот что говорил об этом исламский святой VIII века Рави аль-Адавийя:
Тот, кто объясняет, лжет.Как ты можешь описать истинную форму Того,В чьем присутствии ты уничтожаешьсяИ в чьем бытии ты сам существуешь? [162]162
См.: al-Adawiyya 1988.
Подобным образом и христианские мистики на основании своего духовного опыта пришли к убеждению, что стремление видеть в Боге конкретное и буквальное существо только сбивает нас с истинного пути. «Если хочешь быть совершенным и свободным от греха, – говорил католический мистик Мейстер Экхарт, – тогда не веди пустых разговоров о Боге. Помимо того, тебе не стоит пытаться понять что-либо о Боге, поскольку Бог превышает всякое понимание. Учитель говорит: «Если бы у меня был Бог, которого я могу понять, я бы не считал его Богом». Если ты понимаешь что-нибудь о нем, он находится вне этого понимания, а поняв что-то о нем, ты впадаешь в неведение». [163]
163
См.: Davies 1994.
Вывод мистиков достаточно ясен: Бог непознаваем по самой своей природе. Он не есть объективный факт или какое-то существо; на самом деле он есть само бытие, абсолютное недифференцированное единство, которое лежит в основе всего существования. Когда мы поймем эту истину, говорили мистики, все религии смогут соединить нас с этой более глубокой божественной силой. Если мы не понимаем этого и цепляемся за утешительные образы познаваемого Бога, наделенного свойствами личности, – радикальным образом иного относительно творения отдельного индивидуального существа, – мы преуменьшаем наивысшую реальность Бога и сводим его божественность к статуе маленького «глухого идола», которого Льюис так ядовито представил в своем стихотворении.
Мистики уверяют, что истинную природу Бога можно познать только в непосредственной мистической встрече. Объясняя это, Ивлин Андерхилл говорит: «Мистицизм в своем чистом виде есть наука о наивысшем, наука о единении с Абсолютом и ничего больше Мистик есть тот, кто достиг этого союза, а не тот, кто о нем говорит. Признак подлинного посвященного не в том, что он нечто знает, но в том, каков он есть». [164]
Это не означает, конечно, что прочие люди не в состоянии оценить озарения мистиков. «Даже если мы неспособны пережить наивысшие состояния сознания, которых достигали мистики, – говорит Карен Армстронг, – мы можем узнать у них, например, что Бог не существует в примитивном смысле слова, или что само слово «Бог» есть лишь символ реальности, которая этот символ бесконечно превосходит».
164
Underhill 1990.
«Признак подлинного посвященного не в том, что он нечто знает, но в том, каков он есть»
На протяжении веков о существовании такой реальности говорили только мистики. Наука по своей традиции отказывалась им верить, хотя наша работа позволяет думать, что в форме абсолютного единого бытия духовный союз, описанный мистиками по крайней мере не менее достоверен и не менее реален в буквальном смысле, чем любой другой опыт реальности. Нейробиологические и философские корреляты этого убеждения ясно показывают, что абсолютное единое бытие есть состояние наивысшего единения и полной недифференцированной целостности, такой план существования, где все различия исчезают и сравнения становятся невозможными. В абсолютном едином бытии нет никаких переживаний чего-либо, но это чистое и совершенное единство всех вещей – или единство ничто. Одна вещь не может существовать без другой, а потому индивидуальные существа и объекты не воспринимаются. Эгоцентричное Я здесь не может существовать, потому что оно лишено не-Я, с помощью которого себя определяло. Подобным образом Бога нельзя отделять от этого наивысшего единства, представляя его себе индивидуальным существом со свойствами личности – делая так, мы думаем о Боге, который не обладает абсолютной реальностью.
Такое восприятие абсолютной реальности требует, чтобы Бог стоял выше познаваемого существа, и ясно указывает на то, что все персонификации Бога представляют собой лишь символические попытки схватить недосягаемое. Это, однако, не означает, что представления о персонифицированном Боге бессмысленны или непременно неверны. Тот, кто переживает состояние абсолютного единого бытия, понимает, что тот Бог, которого мы можем познать, есть лишь отблеск высшей духовной реальности, подобно тому, вероятно, как один лучик света свидетельствует о славе солнца. В этом смысле любые воплощения Бога в форме персонификаций укоренены в восприятии более великой реальности, глубокой и тонкой, которая кажется уму реальной. В этой наивысшей реальности, лежащей за пределами материального существования и субъективных переживаний, все конфликты разрешены и важнейшие обещания всех религий осуществлены – страдания кончаются, единство и блаженство длятся вечно.