Тайна Бога и наука о мозге. Нейробиология веры и религиозного опыта
Шрифт:
Здравый смысл, который говорит нам, что нет ничего более реального той поверхности, по которой мы ходим, или стула, на котором мы сидим, не позволяет нам верить в мистическую реальность, которая кажется нелепостью. Однако при беспристрастном исследовании мистического опыта мы увидим, что здесь не все так просто, как кажется. Мы уже говорили о том, что не следует считать любого мистика жертвой заблуждения, напротив, их опыт опирается на доступные исследованию функции мозга. Благодаря его нейробиологическим корням этот опыт кажется совершенно реальным, не менее, чем любые другие явления, которые способен воспринимать мозг. В этом смысле мистики не говорят нелепостей, они точно описывают подлинное нейробиологическое
Такое заключение неизбежно вытекает из наших исследований, а оно ставит перед нами провокационный вопрос о самой сути духовности человека: можно ли свести все духовное и любой опыт реальности Бога к потоку электрохимических сигналов, передающихся по нервным путям в мозге? Если основываться на современных представлениях о том, как мозг превращает поступающие к нему нервные импульсы в восприятие и опыт, то простейшим ответом будет «да».
Мистики не говорят нелепостей, они точно описывают подлинное нейробиологическое событие
Говорим ли мы тем самым, что Бог есть просто идея, за которой стоит не больше реального, чем за фантазией или сновидением? Если основываться на наших самых глубоких представлениях о том, как ум интерпретирует перцепции мозга, то простейшим ответом будет «нет».
Сама наша наука о мозге не может ни доказать существование Бога, ни его опровергнуть – либо, по меньшей мере, не может здесь ограничиваться простыми ответами. Нейробиологические аспекты духовного опыта поддерживают ощущение реальности Бога. Однако мы осознаем, что это реально, с помощью субъективного самосознания. Таким образом, прежде чем мы внимательно рассмотрим те функции мозга, которые связывают нас с Богом, нам следует поговорить о том, каким образом мозг сообщаем нам, что такое-то явление реально, – и почему мы этому верим.
Наука мистиков
Вероятнее всего, мы согласимся с тем, что реальность бывает двух типов: это надежная объективная внешняя реальность, которую мы называем «миром», и это внутреннее субъективное ощущение реальности, которое мы приписываем нашему Я. Наш повседневный опыт не позволяет нам усомниться в существовании как первого, так и второго типа. Мы также не станем спорить о том, что первый тип существенно отличается от второго. Однако, если, мы согласны с тем, что они принципиально разные, и если никаких других типов реальности не существует, тогда, по логике вещей, один из них представляет реальность в ее наиболее фундаментальной форме. Другими словами, либо объективный внешний мир, либо наше субъективное сознание и чувство Я должны быть реальной реальностью – первичной реальностью в ее окончательном виде. По определению именно такая реальность должна быть источником всего реального, так что и субъективная, и объективная реальность не могут быть истинными одновременно. Одна должна быть источником другой.
Философы на протяжении многих веков бились над вопросом, как субъективная реальность соотносится с объективной. Они спорят об этом и сегодня. Тем не менее большинство из нас может мирно жить в двух этих реальностях. В рамках данной книги и, тем более, данной главы, посвященной иным вопросам, было бы невозможно описать ключевые события этого эпического интеллектуального поиска либо дать краткий обзор всех бесконечных и часто невразумительных споров. Здесь мы просто хотим определить – как можно точнее и логичнее, – какие выводы следует сделать из нейробиологической «реальности» духовного опыта. И поскольку в поиске ответа на этот вопрос мы хотим удовлетворить эмпирические требования науки, сначала мы обсудим ту концепцию реальности, которая на протяжении столетий составляла основу научного мышления.
Есть ли реальная реальность?
Проще говоря, «научная», или объективная, реальность основана на предпосылке, согласно которой нет ничего более реального, чем материальный мир. Приверженцы этой идеи считают, что внешняя реальность – физическая, материальная вселенная – это и есть первичная и основная реальность. Все, что реально, существует в виде материальных элементов и сил вселенной или возникло из них. Даже человеческий мозг и субъективный ум, основанный на его функциях, имеют материальную природу и, подобно всем прочим биологическим системам, возникли в процессе эволюции из какого-то первичного бульона.
Однако мистики по-другому отвечают на вопрос, что следует называть реальным по его сути. Они полагают, что пережили опыт встречи с первичной реальностью, которая глубже материального мира, – состояние чистого бытия, которое вбирает в себя и второстепенные реальности внешнего мира, и субъективное Я. Наука решительно не соглашается с этим, она считает, что материя более реальна, чем остальное, а также потому, что не способна признать, что какая-либо сфера человеческой деятельности, кроме науки, а особенно такой субъективный и недоступный измерению, как мистический опыт, может пролить свет истины на вопрос о фундаментальной реальности.
Согласно ключевому принципу науки все реальное доступно измерению, а единственным стоящим методом измерения признан научный метод. Следовательно, то, чего нельзя измерить, взвесить, подсчитать, зафиксировать или еще как-либо исследовать с помощью научного метода, нельзя хоть с какой-то степенью уверенности назвать реальным. Только наука в состоянии различить реальность. Примерно об этом некогда писал Зигмунд Фрейд: «Наука не иллюзия! Иллюзией было бы думать, что то, чего нам не может дать наука, мы способны добыть в каком-то ином месте». [151]
151
Цит. по: Armstrong 1993.
Другими словами, реальность, о которой говорят мистики, нельзя признать реальной по той причине, что ее нельзя верифицировать научным методом. Мы, авторы данной книги, принадлежащие к ученым, также держались бы за это положение, если бы наши исследования не убедили нас в том, что утверждения мистиков могут оказаться справедливыми. Разумеется, наука и мистицизм – странные товарищи, а потому попытаемся объяснить, каким путем мы пришли к такому «иконоборческому» выводу.
Мы с Джином, подобно всем ученым, вначале опирались на ту фундаментальную предпосылку, согласно которой реальной реальностью может быть лишь материальное. Мы видели в мозге просто биологическую машину, состоящую из материи и созданную в процессе эволюции для восприятия физического мира и взаимодействия с ним.
Однако несколько лет исследований заставили нас пересмотреть представления о многих важнейших структурах мозга и о том, как информация распространяется по нервным путям. В результате мы выдвинули гипотезу, согласно которой мозг обладает нейробиологическим механизмом для выхода за пределы Я. В самых ярких случаях, как мы считали, этот механизм может стереть ощущение своего Я из ума и устранить осознание присутствия внешнего мира.
Позднее правоту этой гипотезы подтвердили исследования мозга методом ОФЭКТ, которые начали проливать свет на неврологические корреляты духовных переживаний. Если мыслить в крайне узких научных рамках, можно сказать, что мы свели духовный опыт трансцендентного – опыт любого рода, от самого слабого религиозного воодушевления до глубокого состояния единения, описанного мистиками, – к нейрохимическим событиям в мозге.