Тайна булавки
Шрифт:
Карвер в упор посмотрел на молодого человека.
– Вероятно, старику было известно что-то из прошлой жизни мисс Эрдферн… – тихим голосом проговорил он. – Что-то, что она тщательно скрывала.
Тэб нахмурился, брови его сердито сдвинулись.
– Я отнюдь не думаю, что это было что-нибудь позорное! – воскликнул он. – Я уверен, что со временем мисс Эрдферн сама расскажет нам об этом… Пока же это не имеет большого значения.
Тэб отправился домой в половине двенадцатого. Он был очень опечален словами сыщика. Какая могла быть тайна у молодой женщины? Почему эта тайна
Дома его ожидала телеграмма от Рекса из Неаполя:
«Еду в Египет. Совершенно поправился. Вернусь через месяц».
Тэб добродушно улыбнулся: он надеялся, что слова «совершенно поправился» относятся не только к расстроенным нервам его приятеля, но и к неудачному юношескому увлечению.
Собираясь войти к себе в квартиру, Тэб на мгновение остановился. Он услышал какой-то странный звук. Когда же он входил в переднюю, ему показалось, что из гостиной блеснул свет, который тотчас же погас.
Тэб стремительно распахнул дверь в маленькую гостиную. Все ставни в ней были закрыты. Между тем он помнил, что не закрывал их.
Вдруг он услышал в комнате чье-то тяжелое дыхание.
– Кто здесь?! – крикнул журналист и протянул руку к выключателю.
Но прежде, чем пальцы его коснулись выключателя, его что-то больно ударило. Удар был так силен, что Тэб упал на колени и на минуту почти лишился сознания.
Кто-то пронесся мимо него в темноте. Он услышал стук захлопнувшейся двери и быстрые шаги по лестнице… Затем громыхнула тяжелая входная дверь.
Тэб все еще продолжал стоять на коленях. По лбу его струилась теплая струйка крови. Боль и кровь заставили его очнуться. Он, шатаясь, поднялся на ноги и зажег свет.
Удар был нанесен ему стулом, лежавшим опрокинутым тут же около двери.
Молодой человек подошел к зеркалу и принялся разглядывать рану: хотя это была лишь поверхностная царапина, из нее все же обильно сочилась кровь.
Тэба спасло то, что удар пришелся по косяку двери, – ножка стула лежала отбитая на полу.
Тэб промыл рану и перевязал голову. После этого он вернулся в гостиную. Его поразил царивший в ней беспорядок: все ящики его стола были опорожнены, бумаги валялись на полу и на столе. Один из ящиков, в котором хранились документы и который обычно был заперт на ключ, был взломан, и документы в беспорядке рассеяны по всей комнате. Маленькое бюро, стоявшее у стены, также было вскрыто.
В спальне царил такой же беспорядок: все ящики, коробки и столы – все было отперто, вещи вынуты и разбросаны по комнате.
В комнате Рекса был вскрыт чемодан, оставшийся нетронутым в первое посещение грабителя. Он стоял на кровати, а содержимое его валялось на полу.
Золотые часы Тэба с цепочкой, лежавшие на видном месте, не были тронуты. Коробка, в которой он хранил деньги, была вскрыта. Однако ни один цент не был украден.
Тут молодой человек сделал странное открытие: в одном из ящиков письменного стола лежали его фотографии, снятые в прошлом году по просьбе многочисленных теток. Ящик был вскрыт, и каждая фотография была разорвана на четыре части.
Тэб недоумевал, что мог искать в его квартире таинственный посетитель?
Он хотел позвонить Карверу, но аппарат оказался испорченным. Тэб нанял первое попавшееся такси и в полночь, когда сыщик уже собирался уходить, влетел к нему в кабинет.
– Ого! – воскликнул Карвер. – Да вы, кажется, ранены?
– Опять тот же таинственный человек… – ответил Тэб. – Между прочим, Карвер, я намерен возбудить дело против человека, продавшего мне мебель: он клялся, что это красное дерево, а сегодня я на собственной голове убедился, что это простая сосна…
– Присядьте, – сказал сыщик. – Неужели он посетил вас вторично?
Тэб утвердительно кивнул головой.
– И самое досадное – что я застал его в квартире!
Тэб подробно рассказал своему другу все, что с ним случилось.
– Я пойду с вами и осмотрю квартиру, – предложил сыщик, – хотя не думаю, чтобы это помогло нам разгадать тайну… Любопытно было бы знать: зачем он порвал ваши фотографии?
– Вероятно, он имеет основание не любить меня, – ответил Тэб. – Я уже старался припомнить всех преступников, поимке которых я так или иначе способствовал… Это не может быть Харри Болтер: по моим расчетам он еще в тюрьме. Не может также быть Лоу Сорки, который, по слухам, после тюрьмы сделался миссионером. В свое время он обещал покончить со мной…
– Вы можете быть совершенно уверены, что ни один из них не причастен к посещению вашей квартиры, – заметил Карвер. – Расскажите мне лучше еще раз все, что случилось с того момента, как вы вошли в квартиру. Прежде всего, закрыли ли вы за собой дверь?
– Да, конечно, – удивленно ответил Тэб.
– Затем вы вошли в гостиную, и он бросил в вас стулом? В комнате было совершенно темно? – продолжал расспрашивать сыщик.
– Да. Совершенно.
– Даже на площадке лестницы не было света?
– Нет.
– И он пробежал мимо вас и скрылся? Вы хорошо помните это, хотя были уже в полубесчувственном состоянии?
– Я отлично помню, что он пробежал и хлопнул дверью, – все более и более недоумевая, ответил Тэб.
Карвер быстро записывал слова журналиста в своей записной книжке теми причудливыми стенографическими знаками, которые никто не умел разбирать, кроме него самого.
– Теперь, Тэб, подумайте хорошенько, прежде чем ответить, – предупредил сыщик. – Что было в чемоданах вашего друга? Припомните вообще что-нибудь, касающееся старика… Почему-то я совершенно уверен, что неизвестного, вторично удостоившего вашу квартиру своим посещением, интересовали именно вещи Лендера, а не ваши…
Тэб глубоко задумался.
– Нет, – наконец признался он. – Решительно ничего не могу припомнить.
– Что делать! – вздохнул сыщик. – А теперь пойдем посмотрим на вашу квартиру… Когда все это произошло?
– Приблизительно полчаса или час назад, – ответил молодой человек. – Я пытался звонить к вам…
– Но аппарат оказался испорченным, – перебил его сыщик. – Так уж обычно бывает, что он всегда портится, когда в нем испытываешь действительную необходимость.
Приятели вышли из участка и направились к такси, в котором приехал Тэб.