Тайна Черного дома
Шрифт:
Минут через десять неясная фигура вышла из сарая, неся на плечах огромный, раздутый вещами рюкзак. С такими на пикник, пожалуй, не ходят. Похоже было, отправлялись на неделю, а то и больше. Это даже к лучшему, подумали они почти одновременно. Ушел в поход и пропал…
Но что-то Букову начинало не нравиться в этой фигуре, в этом рюкзаке. Не сразу, но он понял, что именно. Рюкзак на человеке огромный, а идет он под ним, почти не сгибаясь.
Так оно и было. Лука наложил в рюкзак мятые газеты, кипы которых обнаружил в сарае у хозяйки.
— Что он такое тащит?.. — как бы сама у себя спросила Ита.
— Идем скорее! Может уйти…
Действительно, в этой так называемой горной пересеченной
Приметив, куда двинулась фигура, они быстро пошли вниз по крутому, сыпучему, как все в Коктебеле, холму.
— Что же он такое несет? — снова спросила Ита. — Футбольные мячи, подушки?
— Я тоже заметил — нетяжелый! — откликнулся Буков.
И Никифоров, который одновременно наблюдал и за Лукой, и за Буковым с его спутницей, увидел, что Лука шагает слишком легко под таким гнетом. Плохо! Но посмотрев на все это как бы с другой стороны, он решил, что как раз, может быть, и хорошо, во всяком случае таинственно. А все непонятное, как известно, сбивает с толку.
— Ита, быстрей! Отстанем — вообще можем его потерять!..
Они побежали. Но долго Ита бежать не смогла. Одышка, которая время от времени давала о себе знать, теперь проявила себя в полную силу.
— Давай я вперед побегу! А тебе буду… сигналы подавать…
— Пшел… с дороги!..
Она продолжала бежать впереди. Буков побежал рядом, таща увесистую кожаную сумку.
— Нет, не могу!.. — Ита задыхалась. — Иди, я за тобой. Я найду! Я смогу… потом…
Буков исчез в темноте. Ита ковыляла по его следу, чувствуя, как испарина липкой густой влагой покрывает ее тело. Микробы СПИДа выползали наружу. Какая жестокая и тупая болезнь: убивает тебя и умирает сама — вместе с тобой! А может быть, она лишь остров, один из островков великого архипелага Смерть. И она не одинока — много, очень много уже таких островков! А этот, который топает там со странным рюкзаком за плечами, будет отправлен прямо в Архипелаг, без задержки на острове СПИД. Потом — Буков. Потом… Потом она вернется в Москву и будет гнать в Архипелаг мужиков — как можно больше и как можно красивее… Нет, она не уйдет в одиночку! Ей казалось, что в этом будет даже как бы ее бессмертие. Тебя уже нет, а болезнь, переданная тобой, все гуляет по свету. До бесконечности. В память о тебе…
Но для того, чтобы убивать, чтобы вернуться в Москву, ей надо было сейчас двигаться дальше. Она с ужасом поняла, что не сможет этого.
И завыла, залилась слезами от жуткого отчаяния. И вместе с ее слезами тоже ползли, выбирались на свет микробы, уютно расселившиеся в ее теле, будто в собственном доме…
А Лука шагал, как ему и было приказано, в глубь крохотной горной страны, которая называется Кара-Даг. Впрочем, мала она только на географической карте. Когда же ты реально по ней шагаешь — она обширна. И рюкзак, набитый скомканными газетами и тряпками, только кажется легким. Он только первые сотни метров легкий, потом начинает тяжелеть, начинают тереть и причинять неудобства его лямки. И кроссовки жмут, и носок в одной из них сбился напрочь…
Но приходилось идти. Он шел и повторял про себя, что прав, прав Никифоров. Надо избавиться от основной опасности, и тогда будет все! Но прежде всего — Наталья. Наталочка…
На этой хорошей мысли с ним и произошло несчастье — он споткнулся. И упал. Разбил локти, колени. Но произошло еще что-то. Лука сел, привалившись рюкзаком к подножью скалы. Что же это такое?!
Он не чувствовал запахов. Включился его приборчик. Может, медведица Софья Львовна не так вшила его, предчувствуя его предательство? Может, он сам недостаточно все продумал? А может, сказалось то, что покойный теперь Гога саданул тогда ему под дых со страшной силой? Приборчик включился оттого, что Лука грохнулся брюхом о каменистую почву. И выключать его сейчас было рискованно — наступит черная меланхолия. Под рукой ни одной таблетки и неясно, как может он повести себя в этой ситуации. Неровен час, сиганет прямо в пропасть. Нет, раз уж включился, пусть пока работает. Но было совершенно непонятно, как он сможет в таком состоянии убегать и вообще находиться на тропе войны. Сейчас он был бы не человеком, а лишь продолжением той штуки, что расположилась на его чакрах.
Невольно Лука принюхался. Раз уж его второе «я» действует. Но ничего стоящего его космическое обоняние не постигло. Воздух был холоден, сух и безвкусен. Лука поднялся, сделал шаг, с трудом двинулся вперед. «Наталочка, помоги мне!»
А Буков в это время шел за ним. Правда, он не видел его, но слышал дробь мелких камней и кусочков сухой глины, вылетавших из-под ног Луки. Буков двигался сколько миг бесшумно, но и из-под его ног вырывались те же мелкие камни, щебень.
«Все-таки Никифоров здесь! — думал капитан. — И мне почему-то не хочется, чтобы эта стерва прикончила Никифорова…» Не хотелось Букову признаваться себе в этом, но великий розыскник исподволь подумывал о перевербовке. Почему бы ему не встретиться с Лукой мирно или, как говорится, полюбовно? Раз у него в телохранителях такой парень, как Никифоров, раз за ним такая охота, значит, он и сам что-то собой представляет. К тому же мафия в основном с Буковым уже расплатилась. Хотя в принципе надо было слупить с них еще баксов семьсот. Но у них скорее пулю получишь, чем доллары…
Интересно, что же все-таки за деятель этот Лучков? Буков продолжал размышлять на эту тему и вдруг спохватился. Раз впереди идет Никифоров, то где же тогда таинственный Лука? Может, он, Буков, уже у него на мушке? Он попытался успокоить себя тем, что вокруг темнота. Но уже через несколько минут начало светать.
Все, идти Ита больше не могла. И значит, задание на грани срыва. Ей было бы наплевать на это, но она отлично знала, как те люди расправляются с предателями. Любой СПИД покажется тебе блаженством, пожалеешь, что вообще на свет родилась! А предатель для них любой, кто не сделал того, что велено… Она всхлипнула. Как тяжело, как мучительно ей становилось жить. И она должна будет тянуть лямку до самого конца, пока ее тело не удавят из жалости. Чтобы отдалить этот момент, она должна…
Опыт работы в горах — великое дело. Чтобы не бегать за «объектом», надо влезть, подняться на что-то, что, как говорят военные, господствует над местностью. И тогда никого не придется догонять. Наметанным глазом Ита определила, что перед ней именно та круча, которая «господствует», причем с глубокой, разветвленной расщелиной посередине. Это то, что нужно. Надо только влезть, найти место, где можно удобно приложиться к прицелу. И ждать. Уже и светать начало — самое бы время. А как солнышко приподнимется — стрелять. Это уж будет наверняка!
Но подняться вверх для нее было почти невозможно. Она как-то разом расклеилась и могла только плакать, стоя под этой горой. Однако она была сильным человеком. И, всхлипнув последний раз, вытерла слезы. Забросила за спину чехол. Все было так знакомо, все это она много раз делала в горах Абхазии. Здесь, как и там, с первым солнышком сразу такая прозрачность в воздухе… Еще двадцать пять долларов! Причем все идет без обмана: работу винтовки фиксирует фоторужье…
«Лезь немедленно! — приказала она себе. — Во что бы то ни стало! Захотела, чтобы тебе в женское место паяльник вставили?!»