Тайна Черного дома
Шрифт:
— Толик, это я.. — сделал маленькую паузу. — Все готово, Толик!..
— Ну, зови толпу!.. — ответил Артист довольно.
Собственно, какая толпа? Сан Саныч-аналитик, еще двое из внутренней охраны, Голик, естественно, и сам Бык. Потом Быка за столом подменял наружник. Сегодня там, снаружи, стоял чернявый парень по кличке Печенег. Как правило, Бык сперва хорошо наедался сам, потом нес еду чердачным наблюдателям в соседний дом, а на обратном пути подменял наружного охранника. Но сегодня он за стол не сел.
— Чего ты? Падай! — великодушно приказал
— А-а… — Бык досадливо махнул рукой. — Не к столу будь сказано, перебрал вчера, а нынче душа не принимает…
Он еще раз оглядел стол, подвинул к Артисту нарезанные овощи и зелень. Потом, наклонившись к дебелому охраннику с волосатыми руками по кличке Самец, наказал своевременно подливать в стакан хозяина пива, после чего направился кормить чердачников.
«Не хватало еще, чтобы болезненным слабаком оказался! — подумал Артист, глядя ему вслед и откусывая теплой, пропитанной маслом, как он и любил, пиццы. — Болезненный… хреновина какая-то лезет в голову!..» До сих пор он был доволен Быком и о замене пока думать не хотелось. Но вообще-то он любил, чтобы приобретенная им вещь работала долго и надежно.
Какой-то непорядок в желудке Артист почувствовал часа через полтора. Сперва ничего как будто особенного, просто неудобство, беспокойство. По внутренней связи он вызвал Быка. Тот не заставил себя ждать. Турукин как бы смехом поинтересовался, чем он лечится, когда у него что-нибудь с желудком.
— Ну, как сказать… — Бык сделал задумчивую физиономию. — Чайку там крепенького, сухарики…
— Давай тогда, тащи чаю!
Однако чаю дождаться он не сумел. Изнутри по желудку вдруг стеганула такая резкая боль, что Артист немедленно ретировался в свой персональный туалет. Едва успел спустить штаны, и его просвистало. С какой-то никогда не испытываемой прежде силой. Тут же затрезвонил внутренний телефон с громкой связью. Загорелась зеленая лампочка. Это значило, что вызывают лично его, Артиста — по-срочному.
— Говори!..
— Это Печенег. Толик, прошу срочной замены!
— Что у тебя?! — небрежно спросил Артист и поневоле подумал: «Началось…»
— Блюю, как лошадь! — сдавленно ответил могучий Печенег. — И в портки могу навалить — просто нету бля терпения!
Как Турукин не смог дождаться чаю, так он не смог и ответить — не успел. Его тоже вырвало — прямо на пол, на заморскую турецкую плитку.
Артист еще приходил в себя, кое-как утирая губы от клейкой приторной слюны, как опять заорал внутренник:
— Срочная замена!
Это было уже с наблюдательного пункта на чердаке, некогда облюбованном Никифоровым. Обоих дежурных несло, причем одного с кровью.
С трудом отвернувшись от вделанного в стенку микрофона, Турукин посмотрел на свой унитаз. Там тоже была кровь!
Может, от испуга, а может быть, от слабости, голова у него закружилась. Он стоял со спущенными штанами какой-то весь сразу постаревший, никчемный. У него даже не было сил сделать шаг и спустить в унитазе воду, чтобы хоть не было видно этой крови.
Сил достало только на то, чтобы нажать кнопку вызова. Каким-то чудом он вызвал именно того, кого надо — Быка.
— Докладывай…
Бык увидел ужасное состояние хозяина и сразу понял, о чем следует докладывать.
— Печенег ушел с поста, загадил весь вестибюль. Самец из гальюна не выходит уже полчаса…
— Сан Саныч?
— Кранты…
— Умер?!
— Без сознания.
— Сука! Это все из-за тебя!
От усилия, которое потребовал гнев, у Артиста начало хлестать из прямо противоположных дырок, которые находятся на концах самой длинной трубы в организме человека, именуемой желудочно-кишечным трактом. Бык попятился от своего благодетеля в ужасе.
А Турукин уже давно шептал про себя это страшное слово — название их общей болезни. Он догадался: кто их всех заразил — подонок и сволочь, отказавшаяся жрать пиццу! Надо решать, пристрелить его немедленно или попозже. Сама по себе эта мысль на какие-то секунды приободрила Артиста. Но он тут же сообразил, что с благородной местью придется повременить, у него просто не было сил достать пистолет из спущенных ниже колен штанов. С огромным трудом Турукин одернул себя, сумев понять, что совсем не местью ему надо заниматься в эти минуты.
— Ты знаешь, что у нас в подвале сидит врач?..
— Ну… знаю.
Об этом враче до Быка время от времени доходили разные слухи. Что он будто бы кровь живую пьет и что операции без наркоза делает, слушает, как орут на столе, и ловит при этом половой кайф. Бык много чего боялся, хотя и любил поговорить о своем боевом прошлом. Но особенно он боялся нечистой силы и всего, что вращалось вокруг нее, в том числе и этого невидимого доктора. Поэтому он так неуверенно и ответил Артисту.
— Ты пистоль держать можешь в руках? Этот вопрос удивил Быка.
— Конечно!
— Приведи его сюда. Но если чуть чего — стреляй…
Скользя по блевотинам охранника нижнего этажа Самца и заранее дрожа, Бык спустился и подвал. Дверь поддалась ему не сразу, пришлось побороться, поскольку она была хитроумной, особенно для тех, кто подступал к ней впервые. Войдя наконец в помещение, он притормозил у порога, не решаясь шагнуть дальше.
— Эй, доктор!.. — прокричал он в полумрак, переступив с ноги на ногу. — Слышь, доктор!
Из глубины помещения вышел какой-то черный — то ли армяшка, то ли азербон. И за ним робко, как тень, какой-то тип уже славянского производства.
Бык поднял пистолет.
— Доктор кто?..
Увидев пистолет, черный попятился.
— Он, он доктор! — крикнул второй и толкнул черного в спину.
— Прекратить, суки! — Увидев этих клиентов, Бык более-менее пришел в себя, потому что понял, что вампиров и прочих из их братии с такими испуганными рожами не бывает.
— Доктор, пойдешь к Толику! А ты, — Бык махнул дулом в сторону второго, — вали обратно, откуда пришел!