Тайна Легницкого музея
Шрифт:
— Это все ладно, — сказала Оксанка, задумавшись. — А вот как мы вскроем тайник?
Ответ у меня был:
— Это опасно и трудно, но выход один. Вспомните «Бронзовую птицу» Рыбакова. Нам остается изловчиться и провести ночь в музее.
Элла поежилась, Оксанка была «за».
— Действительно, это единственная возможность! — сказала она.
Мы решили действовать безотлагательно. Сейчас идем в магазин искать палатку, в крайнем случае будем брать напрокат. Составить список того, что взять с собой, мы поручили Элле, так как она из нас самая рассудительная. Хотя Элка и протестовала, мотивируя тем, что у нее в голове полный сумбур, выбора у нее не было. Мы с Оксанкой занялись сценарием. В музее стояли кровати с покрывалами до самого пола. Уборка проводилась каждую субботу, завтра всего лишь среда, так что спрятаться можно под кровать. В музее мы должны быть втроем, так как кому-то одному было бы жутковато, хотя втроем тоже страшно. Ведь не мы одни охотимся за домом. Как-то поведет себя наш «тип»? Также мы решили выйти из отеля непринужденно, всем своим видом показывая, что идем на прогулку или куда-нибудь еще. Не оглядываться, не шептаться, не делать задумчивых и озабоченных лиц. Мы направились в магазин. Он находился не очень далеко от гостиницы. К нашему счастью, в нем имелся отдел охотника и рыболова, и много нужных вещей здесь можно было купить. По дороге в магазин мы следили, не идет ли кто за нами. Проделывалось это с помощью зеркальца в пудренице. Никого и ничего подозрительного мы не заметили.
В конце концов, «тип» теперь был на месте, ему нужно торопиться, если он никого не нанял следить за нами — волноваться нечего. Ехать мы решили последним автобусом и выйти из него, не доезжая усадьбы.
В магазине мы купили все необходимое, а именно: палатку, три фонарика, бинокль, удобную холщовую сумку, веревку и средство от комаров. Запаслись спичками, предметами туалета и пледами. Одели кеды, спортивные лосины, майки, кепки и отправились в путь. Предварительно Элла позвонила Халине и сказала, что у нас все в порядке. Сотовый мы решили взять с собой. Все наше имущество уместилось в один большой рюкзак, который мы несли по очереди. Наконец подошел автобус. На случай, если в нем ехал кто-нибудь нанятый нашим «типом», мы в допустимой громкости делились своими планами пикника в лесу. Вид у нас был беззаботно-глуповатый, который мы успешно разыгрывали. Со стороны это смотрелось так: три хронически городские дурочки вырвались в кои-то веки на природу и удивляются каждой букашке. Для пущей достоверности фотоаппарат висел у Оксанки на шее. Мы вышли за две остановки от усадьбы и еще покуражились некоторое время, пока автобус не скрылся из глаз. Как только он исчез, мы энергичным шагом направились к усадьбе. Время было рассчитано таким образом, чтобы подойти к усадьбе не совсем в темноте, но и не при свете заходящего солнца.
Наконец мы подходим к месту. Уже видна черепичная крыша сквозь деревья.
— Какое-то время нужно переждать, чтобы поставить палатку. Еще слишком светло, — сказала Оксанка.
Мы приблизительно выбрали место для стойбища. Вскоре солнце уже село, лес в закатных сумерках стал волшебным, птицы заснули. Мы занялись установкой палатки. Фонарики не зажигали и старались не шуметь. К нашему удивлению, палатку мы поставили быстро и — с испугу — правильно.
В эту ночь было решено провести рекогносцировку. Как только стало достаточно темно, мы направились к музею.
— Будьте наготове! Возможно, когда мы вернемся в палатку, там окажутся маленькие лесные жители, — начала я предостерегать.
— Гномы, что ли? — спросила Оксанка.
— Сама ты гном! — разозлилась я. — Никогда не дослушаешь, а перебиваешь! Я имею в виду зверьков. Так вот, не вздумайте кричать!
— Перестаньте меня пугать! — напустилась на нас Элла. — Еще не хватало лечь на змею!
Мы перешли на шепот, так как уже подходили к дому. Нам некогда даже любоваться ночным лесом, а он того стоит. Было так хорошо, так ароматно пахли травы, так сказочно вспыхивали светлячки, что осталось увидеть только эльфов и фей. Мы расположились неподалеку, опасаясь подходить ближе, да это вовсе и не нужно. С нашего места любое движение на территории усадьбы было бы замечено. Мы находились справа от входа и почти не разговаривали, сосредоточившись на наблюдении. Оксану предупредили сразу: если будет хоть один вскрик от комариного укуса, то укусим ее уже мы. Прошел почти час. Никого и ничего заметно не было. У нас затекли спины и шеи. Элла взялась за бинокль, хотя уже было довольно темно. Я полезла на дерево, Оксанка подсадила меня. Мы решили посидеть на этом месте еще где-то около часа. Ничего не происходило. Вдруг мне показалось, что из небольшой постройки, служившей, видно, для хранения инвентаря, кто-то вышел. Я напрягла зрение и сделала знак девчонкам. Может быть, мне это только показалось? Элла «навострила» бинокль.
— Кажется, кто-то шевелится, — прошептала она. Потом вокруг этого «что-то» появилось слабое свечение, и мы увидели мужчину с лопатой. Он потоптался на месте и как-то нерешительно начал копать. Мы захихикали в унисон — наивный, он думал, что ценности зарыты на территории усадьбы. Я увеличила частоту хихиканья, подалась назад, чтобы, не дай Бог, не донеслось до него, и почувствовала, что позорно лечу вниз. Я приземлилась, подмяв под себя Оксанку и стукнув Эллу по голове фонариком. От шишки на голове ее спасла шишка из волос. Мы, давясь со смеху, осторожно пошли к палатке. Все, что нужно, мы увидели, и это нас ободрило. «Тип» копал, а значит, ничего не знал о тайнике.
В палатке, слава Богу, никакой живности не оказалось. Я смазала свои царапины йодом из аптечки, и мы мгновенно уснули. Утром нас разбудил птичий гомон. Солнечный зайчик осторожно крался сквозь окошечко в палатке. Мы собирались с армейской прытью. Наскоро позавтракав припасенными с вечера полуфабрикатами и придав себе вид свежеприехавших, мы побежали к трассе, решив остановить машину. Чтобы все было подано правдоподобно. Если бы сели в автобус, то, возможно, нанятый шпик сразу сообразил бы, что мы провели ночь неподалеку от усадьбы.
Наконец подъехали. В этот день народу в музее было больше обычного. Это нам на руку, так как легче остаться в какой-то мере незамеченными. Главное — чтобы за нами не следили. А вот это оказалось труднее. «Тип», переквалифицировавшийся в садовника, то и дело сновал по залам, и было понятно, что он заметит, если мы выйдем из здания. Наш план ночевки в музее срывался. Оксанка кусала губы с досады, я лихорадочно соображала, а Элла дышала, как в кино.
— Давайте выйдем на улицу, — предложила я. — Авось там что-нибудь найдем подходящее.
Мы осторожно, стараясь не привлечь внимания, вышли. Оксанка взялась фотографировать усадьбу снаружи — на тот случай, если «тип» пойдет вслед за нами узнать, зачем мы вышли. В том, что он знает о нас что-то, сомневаться не приходилось. Вот только каким образом он это узнал? У Никольских знакомых и родных за границей не было, и уж, конечно же, разговоров об Оксанкиных видениях они ни с кем не вели.
Пока Оксанка псевдофотографировала, мы с Эллой прошли за дом… И не поверили своим глазам: по стене поднималась лесенка, по всей видимости, ведущая на что-то типа чердака или слухового оконца. Мы понеслись за Оксанкой.
— Оксана, иди сюда! — прошептала я и, когда она подбежала, глазами указала ей на лесенку. Дверца этого чердачка не была закрыта. Решение созрело сразу.
— Едем вместе со всеми, выходим на нашей стоянке, ждем ночи, возвращаемся и пробираемся по этой лестнице в дом. А там — будь что будет! — сказала Элла.
Побродив для видимости еще с часик по музею и вдоволь налюбовавшись экспонатами, мы вышли с толпой экскурсантов, делая вид, что оживленно что-то обсуждаем. Сели в автобус. Почти перед нашей остановкой мне попала в глаз соринка из раскрытого окна. Я полезла за зеркальцем и уставилась в него, усердно ковыряясь в глазу. Вдруг краем глаза увидела подозрительно косившегося на нас мужичонку. Я — не зациклившаяся на собственной привлекательности кокетка и не причислила его к лику наших воздыхателей. Потому только прошипела девчонкам:
— Сидим до конца!
Они поняли сразу. Мы приехали в город и по выходе из автобуса устремились к лотку с мороженым. Надо было охладить нервенный пыл и выработать новый план.
— Что будем делать? — спросила я.
— А вот что! — зашуршала Оксанка. — Сейчас заходим в отель, на всякий случай громко скажем, что очень устали и даже ужинать будем в номере. Сами же через некоторое время выходим черным ходом и пешком идем до палатки. К счастью, она недалеко, как раз придем к вечеру.