Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
— И это дало вам повод зачислить его в сумасшедшие десять лет спустя?
— Семь лет, — поправил Кроуфорд. — Я пытался помешать его участию в операции «Тредстоун», но Монах настоял, сказав, что лучше не существует. С этим я спорить не мог — в смысле опыта. Но изложил свои аргументы. Психически он находился в пограничном состоянии — всем нам было известно почему. В итоге я оказался прав. И по-прежнему стою на своем.
— Вы больше ни на чем не стоите, генерал. Считайте, что вы уже шлепнулись на свой знаменитый чугунный зад. Потому что прав был Монах. Этот человек действительно лучший — потерял
— Нет.
— Он «ушел под воду», так? Принял меры, заплатив через третьи и четвертые руки, так, чтобы не осталось следов, ведущих к «Тредстоун» и ЦРУ. И теперь на руках у горилл, которых не знает даже сам Конклин, фотографии человека, слепо идущего навстречу своим палачам. Не нужно мне рассказывать про ходячую карательную команду! Ваша собственная команда уже заняла позиции — вы сами не знаете где — и, передернув затворы, ждет, когда обреченный одиночка появится в поле зрения. Я правильно угадал сценарий?
— Я не хотел бы отвечать на этот вопрос, — выдавил Кроуфорд.
— А вам и не надо на него отвечать. Я не первый день здесь работаю. В одном вы правы: это ваши сложности… Это случилось в вашем хозяйстве. Разбирайтесь сами. Именно такова будет моя рекомендация госсекретарю. Госдепартамент знать вас не знает. Считайте, что этого звонка не было.
— Понимаю.
— Извините, — смягчился директор, услышав отчаяние в голосе генерала. — Иногда просто не выдерживаешь.
— Да. Мне это знакомо… по «Медузе». Что вы собираетесь делать с девушкой?
— Пока мы не знаем даже, что делать с вами…
— Ну, тут все просто. Отвечать, как Эйзенхауэр на встрече в верхах: «Какие бомбардировщики?» Договоримся. Никакого предварительного отчета. Ничего. Мы можем изъять имя девушки из всех документов в Цюрихе.
— Я ей передам. Вдруг пригодится. Придется перед всеми извиняться и расшаркиваться. А ее постараемся очень хорошо устроить.
— Вы уверены? — оборвал его генерал.
— Насчет того, что ее нужно устроить?
— Нет. Насчет амнезии. Абсолютно уверены?
— Я прослушал эту запись по меньшей мере двадцать раз. Слышал ее голос. И никогда еще ни в чем не был так уверен. Кстати, она прилетела несколько часов назад. Сейчас она под охраной в отеле «Пьер». Завтра утром, когда решим, как поступить, доставим ее в Вашингтон.
— Постойте! — Генерал повысил голос. — Не надо завтра! Она здесь? Вы можете дать мне разрешение на встречу с нею?
— Генерал, не ройте себе могилу еще глубже. Чем меньше имен ей известно, тем лучше. Она была с Борном, когда тот звонил в посольство, и теперь знает о первом секретаре в Париже. Может быть, и о Конклине. Не исключено, что ответственность за провал ему придется взять на себя. Оставайтесь лучше в стороне.
— Вы же сами только что велели мне разобраться с этим.
— Да, но не таким образом. Вы честный человек, как и я. Мы профессионалы.
— Вы не поняли! Да, у нас есть его фотографии, но они могут оказаться бесполезными. Снимки сделаны три года назад, а за это время Борн
— Не понимаю.
— Объясняю. Среди множества талантов Борна — способность изменять внешность, растворяться в толпе, в чистом поле, в трех соснах, становиться незаметным. Если то, что вы рассказали о нем, правда, он этого не помнит, — но в «Медузе» у него было еще одно прозвище, Хамелеон.
— Это ваш Каин, генерал.
— Это наш Дельта. Ему не было равных. Вот почему эта девушка может помочь нам. Сейчас. Выдайте мне пропуск! Я должен повидаться и поговорить с ней.
— Выдав вам разрешение, мы тем самым официально признаем вашу причастность к этому делу. Думаю, этого делать не следует.
— Господи, вы же сами только что сказали, что мы с вами честные люди! Или это не так? Мы еще в силах спасти ему жизнь! Возможно. Если она отправится со мной и мы его разыщем — его можно будет увести оттуда!
— Что значит «оттуда»? Вы хотите сказать, вам известно, где именно он должен сейчас находиться?
— Да.
— Откуда?
— Потому что больше ему быть негде.
— А время? — вновь недоверчиво спросил сотрудник госдепартамента. — Вы знаете, когда он там должен появиться?
— Да. Сегодня. Это годовщина его собственной казни.
Глава 35
Рок-музыка с дребезжанием вырывалась из приемника в салоне такси. Длинноволосый шофер в такт ей похлопывал ладонью по рулю и двигал челюстью. Такси, державшее путь на восток вдоль по Семьдесят первой улице, застряло в бесконечной веренице машин, начинавшейся сразу на выезде с шоссе Ист-Ривер. Водители сатанели, машины, взревев, срывались с места — чтобы тут же упереться в бампер впереди ползущего автомобиля. Было 8.45 утра. Нью-йоркский час пик.
Надвинув шляпу, надев темные очки, Борн разглядывал улицу из глубины машины. Он бывал здесь раньше — это несомненно. Проходил по этим тротуарам, видел эти двери, витрины и стены, увитые плющом, так не сочетающиеся с обликом города в целом и так подходящие этой улице. Еще прежде, взглянув наверх, он заметил разбитые на крышах садики — и в памяти его всплыл изящный сад, в нескольких кварталах отсюда в сторону парка, за элегантными двустворчатыми дверями, в дальнем конце просторного, необычного… помещения. Помещение это, в свою очередь, находилось внутри высокого, с узким фронтоном, здания из шероховатого песчаника. Широкие, в свинцовых переплетах окна поднимались на высоту четвертого этажа. Их толстое стекло преломляло свет снаружи и изнутри в мягкие лиловатые и синеватые всполохи. Старомодное стекло, возможно, декоративное. Пуленепробиваемое. Особняк из песчаника с крыльцом в несколько больших ступенек. Это были диковинные ступеньки, испещренные сетью черных рубцов, защищающих в непогоду. Башмаки спускающихся не поскользнутся на снегу и льду, а вес поднимающегося приведет в действие электронное устройство внутри дома.