Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Мне некогда объяснять. Уберите оттуда этих людей. Позвоните в Нью-Йорк, в трансагентство, — и пусть они их уберут. Это приказ срочности четыре-ноль!
— Да хоть сто четыре. Нечего щеки надувать. Слушайте, Конклин, мы ведь оба понимаем, что вы можете получить то, о чем просите, если я получу то, что мне для этого необходимо. Сделайте все по форме. Официально.
— Я не могу впутывать в это дело ЦРУ!
— Ну, так и меня вам впутать не удастся.
— Эти люди должны оттуда убраться. Повторяю… — Конклин осекся и застыл, глядя на
На крыльцо поднялся и остановился возле распахнутой входной двери высокий человек в черном пальто. Кроуфорд. Что он делает? Что он там делает? Он спятил! Совсем рехнулся! Он же представляет собой идеальную цель! Он может все испортить!
— Конклин! Конклин!.. — взывал в трубке голос из Вашингтона.
Конклин бросил трубку и обернулся к коренастому мужчине, стоявшему у соседнего окна. В руках у того было ружье с оптическим прицелом. Имени его Конклин не знал, да и не хотел знать: он заплатил достаточно, чтобы не обременять себя ничем подобным.
— Видишь там внизу, у входа, человека в черном пальто?
— Вижу. Но это не тот, кто вам нужен. Слишком старый.
— Иди к нему и скажи, что отведешь его к одному калеке, который хочет с ним поговорить.
Борн вышел из магазина подержанной одежды на Третьей авеню и остановился перед заляпанной витриной, чтобы оценить свой вид. Годится. Черная вязаная шапка, натянутая до середины лба. Мятая, заплатанная ветровка армейского образца, которая велика на несколько размеров. Фланелевая рубашка в красную клетку и мешковатые штаны цвета хаки. И в довершение — тяжелые рабочие ботинки с закругленными носами на толстой резиновой подошве. Все сочетается как нельзя лучше. Оставалось лишь найти подходящую к этому одеянию походку. Походку сильного физически, но не слишком сообразительного человека, на чьем теле стали сказываться долгие годы физических перегрузок и чей ум смирился с неизбежностью тяжелого труда, находя вознаграждение в полудюжине пива после ломовой работы.
Он знал, что найдет нужную походку. Ему уже приходилось ее применять. Когда-то. Но прежде необходимо позвонить. В конце квартала он увидел телефонную будку с распухшим справочником, болтающимся на цепи под полочкой, и направился к ней. Ноги его сами собой одеревенели, поступь стала тяжелее, руки набрякли, пальцы чуть растопырились и полусогнулись, как от многих лет тяжких усилий. Позже станет неподвижным, тупым лицо.
— Трансагентство «Белкинс», — ответил дежурный, судя по номеру, откуда-то из Бронкса.
— Моя фамилия Джонсон, — сказал Джейсон, нетерпеливо, но любезно. — У меня возникли затруднения, и я надеюсь, вы мне поможете.
— Постараюсь, сэр. В чем дело?
— Я шел на Семьдесят первую улицу, в дом своего друга, который… недавно умер. Чтобы забрать кое-что из своих вещей, которые когда-то ему одалживал. Но оказалось, что возле дома стоит ваш фургон. Я понимаю, что беспокою вас, может быть, по пустякам, — но опасаюсь, что ваши грузчики могут вывезти вместе с мебелью и мои вещи. С кем я могу переговорить по этому поводу?
— Наверное, с диспетчером, сэр.
— Как его зовут, скажите, пожалуйста?
— Что?
— Его имя.
— Ах да… Марри. Марри Шумах. Сейчас я вас соединю. — В трубке раздалось два щелчка и гудение.
— Шумах слушает.
— Мистер Шумах?
— Да, это я.
Борн повторил свою историю.
— Разумеется, мне ничего не стоит заручиться письмом от моего адвоката, но вещь, о которой идет речь, представляет столь незначительную ценность…
— Что за вещь?
— Удочка… спиннинг. Недорогой, но со старомодной катушкой. Из тех, что не запутывают леску каждые пять минут.
— Ага, я вас понимаю. Сам рыбачу в бухте Шипсхед. Теперь таких катушек, как прежде, не делают. Видно, все дело в сплаве…
— Думаю, вы правы, мистер Шумах. Я точно знаю, в каком ящике он там лежит.
— Черт с вами. Затевать суету из-за какого-то спиннинга… Ступайте туда и разыщите парня по фамилии Дуган. Он там руководит работами. Скажите ему, я разрешил вам забрать свой спиннинг, но только под расписку. Если он начнет пылить — пусть выйдет и позвонит мне. В самом доме телефон отключен.
— Значит, спросить мистера Дугана. Большое вам спасибо, мистер Шумах.
— Господи, дался всем этот дом!
— Простите?
— Да нет, это я так… Какой-то хмырь уже звонил нам и требовал, чтобы мы оттуда выметались. А работа верная, оплата наличными. Представляете?
Джейсон представлял. Это Карлос.
— С трудом, мистер Шумах.
— Хорошего вам клева, — отозвался диспетчер.
Борн пошел по Семидесятой улице в сторону Лексингтон-авеню, и через три квартала нашел то, что искал: магазин списанного военного обмундирования и экипировки.
Минут через десять он вышел, неся четыре подбитых армейских одеяла и шесть широких брезентовых ремней с металлическими скобами. В кармане куртки лежали две сигнальные шашки. Они были выставлены на прилавке, похожие на нечто другое, вызывая в сознании картины, которые не хранила память, из тех времен, когда для него существовали в жизни смысл и цель. И гнев. Он перекинул одеяла и ремни через левое плечо и грузной поступью зашагал на Семьдесят первую улицу. Хамелеон держал путь в джунгли, столь же непроходимые, как стершийся из его памяти сектор Тамкуан.
В 10.48 он достиг перекрестка, за которым начинался квартал, хранивший тайну «Тредстоун-71». Он возвращался к самому началу — своему началу, — и страх, который он ощущал, не был страхом физической боли. К этому он был готов: каждое сухожилие натянуто как тетива, каждый мускул напряжен, колени, ступни, ладони, локти — оружие, а глаза — фотоэлементы, по сигналу которых будет пущено в ход это оружие. Нет, страх его был глубже. Ему предстояло проникнуть туда, где его сотворили, и он испытывал ужас перед тем, что может там обнаружить. Вспомнить.