Тайна личности Борна (др. перевод)
Шрифт:
— Тогда, Бога ради, — воскликнул Уолтерс, — у вас же есть прямой способ его идентифицировать. Меня не интересует, где они у вас зарыты — и я вполне уверен, что вы не хотите предавать их гласности, — но я догадываюсь, что записи велись.
— Да, велись, и мы их извлекли из секретных архивов, включая вот эти материалы. — Офицер положил руку на лежащую перед ним папку. — Мы изучили все, просмотрели списки чуть ли не под микроскопом, заложили данные в компьютеры, словом, все, что только могло прийти в голову. Но остались там же, где начали.
— Невероятно, — сказал конгрессмен, — или невероятная некомпетентность.
— Ни в коем
— Но ведь теперь вы убедились, что он причастен к «Медузе»? — спросил конгрессмен из Теннесси.
— Да. Твердо.
— Так с персональных досье «Медузы», черт возьми!
Полковник раскрыл брошюрку, вынутую им из дела Каина:
— Вот список потерь. Среди пропавших без вести белых участников операции «Медуза» — когда я говорю «пропавших без вести», то имею в виду исчезнувших бесследно, — так вот, среди них семьдесят три американца, сорок шесть французов, тридцать девять австралийцев, двадцать четыре британца и около пятидесяти белых мужчин, завербованных в Ханое из нейтралов и подготовленных в полевых условиях. Из этих большинство так и остались нам неизвестны. Больше двухсот тридцати вариантов. Сколько здесь тупиков? Кто остался в живых? Кто убит? Если бы мы даже установили имена всех, кто действительно выжил, то кто они теперь? Мы даже не знаем наверняка, какой Каин национальности. Мы думаем, что он американец, но доказательств нет.
— Каин — один из побочных мотивов нашего постоянного давления на Ханой с целью проследить судьбу пропавших без вести, — объяснил Ноултон. — Мы сверяем эти имена со списками личного состава подразделений.
— Но здесь опять подвох, — добавил армейский офицер, — среди личного состава участников «Медузы» были агенты ханойской контрразведки. Они знали об операции, и мы никогда не исключали возможность такого проникновения. Форму они не носили. Отчетность не требовалась.
Уолтерс протянул руку.
— Можно взглянуть? — спросил он, указывая на сшитые страницы.
— Разумеется. — Офицер передал досье конгрессмену. — Вы, конечно, понимаете, что эти имена продолжают оставаться засекреченными, как и сама операция «Медуза».
— Кто принял такое решение?
— Это распоряжение череды президентов, основанное на рекомендации Объединенного
— Значительная огневая мощь, не так ли?
— Было сочтено, что это в национальных интересах, — сказал представитель ЦРУ.
— В таком случае не буду спорить, — согласился Уолтерс, — отголосок подобной операции вряд ли послужил бы к славе отечества. Мы не готовим убийц и тем более не используем их на поле боя. — Он пробежал глазами страницы. — А где-то здесь затесался убийца, которого мы обучили, использовали в бою и теперь не можем найти.
— Полагаем, что так, — согласился полковник.
— Вы говорите, он сделал себе репутацию в Азии, но перебрался в Европу. Когда?
— Около года тому назад.
— Почему? Есть какие-нибудь предположения?
— Есть одно, я считаю, очевидное, — сказал Питер Ноултон. — Он стал слишком разбрасываться. Что-то у него пошло не так, как надо, и он почувствовал опасность. Он был белым убийцей среди азиатов — положение не слишком надежное, пришла пора уносить ноги. О репутации беспокоиться не приходилось, работы на европейском континенте хватит с избытком.
Дэвид Эббот откашлялся.
— Я бы предложил иную версию, основанную на том, что Альфред сказал несколько минут назад. — Монах сделал паузу и почтительно кивнул в сторону Джиллета. — Он заметил, что мы вынуждены сосредоточиться на «беззубой песочной акуле, когда молот-рыба разгуливает на свободе». Кажется, так, хотя я, возможно, повторяю не дословно.
— Да, — согласился Джиллет. — Я, конечно, имел в виду Карлоса. Не Каином нам следует заниматься, а Карлосом.
— Безусловно, Карлосом. Это самый неуловимый убийца в современной истории, человек, которого многие из нас считают ответственным — в той или иной мере — за самые трагические убийства нашего времени. Вы, Альфред, были совершенно правы, а я в известном смысле заблуждался. Мы не можем себе позволить забыть о Карлосе.
— Благодарю, — сказал Джиллет. — Я рад, что сумел в этом убедить.
— Сумели. Во всяком случае, меня. Но тем самым навели на следующее соображение. Представьте себе искушение для такого человека, как Каин, вынужденного действовать в краях с климатом парной, кишащих бродягами и беглыми преступниками, где правящие режимы погрязли в коррупции. Как он должен завидовать Карлосу, как должен ревновать к более стремительному, яркому и роскошному миру Европы! Как часто говорил он себе: «Я лучше Карлоса». При всем хладнокровии эти молодцы чудовищно самолюбивы. Я полагаю, что он перебрался в Европу, чтобы обрести этот лучший мир и… сместить Карлоса с престола. Претендент, сэр, желает завладеть титулом. Он хочет быть первым.
Джиллет внимательно смотрел на Монаха.
— Интересная теория.
— И если я верно вас понял, — вставил конгрессмен из Надзора, — взяв Каина, мы можем выйти на Карлоса.
— Точно.
— Я не уверен, что понял, — недовольно сказал разведчик. — Почему?
— Два жеребца в одном загоне, — ответил Уолтерс, — не поладят.
— Первый своего титула по доброй воле не уступит. — Эббот потянулся к трубке. — Он сражается с остервенением, только чтобы его удержать. Как сказал конгрессмен, мы продолжаем выслеживать Каина, но при этом не должны упускать из вида и другие звериные следы в лесу. А когда и если мы найдем Каина, возможно, нам надо будет повременить. Подождать, пока Карлос сам им не займется.