Тайна Лысой горы
Шрифт:
—Да где же я ему столько кирпичиков достану?— расстроился мальчишка.
—А ты побольше ребят собери,— вкрадчиво подсказал Рубен, до того молчавший.— Объясни им, что есть хороший товарец. Вон крутятся — не твои дружки?
—Мои,— кивнул «хороший покупатель».— Ладно, пойду поговорю.
И он поспешил к мальчишкам, которые и сами сразу же заторопились к нему. По их оживлению было заметно, что сейчас вокруг моей сумки будет драчка.
—Дуры!— сказал Серега совсем по-иностранному, кивая на гомонящую неподалеку стаю.
—Точно!— подтвердил я.— Очень хорошие покупатели.
И вдруг мальчишки разбежались в разные стороны. Мы испугались — неужели заподозрили неладное?
Но к нам уверенной походкой шел уже знакомый нам парламентер.
—Сейчас вернутся!— сказал он.
—А куда помчались?— спросил Серега.
—За товаром — куда же еще. Все принесут, что запасли.
—Только учтите — оптом!— еще раз предупредил Серега.
—Баш на баш!— кивнул мальчишка, явно начинавший осваивать диалект Катта-Караванских островов.
Мы отошли в сторону. Покупатели не заставили себя ждать. Запыхавшиеся, красные, они подбегали к нам и, отдав кирпичик, получали от меня заветный пакетик и снова исчезали. Скоро вся сумка была доверху полна кирпичиками — здесь их лежало целых шестьдесят три штуки. Серега с Рубеном взяли сумку за обе ручки и, кряхтя, поспешили домой. Я важно шел следом...
Дома мы вывалили все кирпичики на стол и долго любовались ими. Я спешно сбросил с себя ненавистный наряд, который, ясное дело, мне успел порядком надоесть.
И тут раздался стук в калитку. Я вышел и обомлел. У калитки стоял милиционер и... старый знакомый — «хороший покупатель». Лицо его дышало ненавистью. Показывая на меня, он злорадно выпалил:
—Вот он, товарищ милиционер! Я за ним следом незаметно шел. Это они целую сумку ценных кирпичиков домой утащили. Арестуйте их!
Милиционер откозырял и строго спросил меня:
—Есть кирпичики или обознался мальчик?
—Есть...— пролепетал я, ошеломленный неожиданным поворотом событий и думая сейчас уже только о том, чтобы пугливая бабушка подольше не возвращалась с базара.
—Тогда разрешите войти в дом,— решительно сказал милиционер и двинулся в калитку.
Мальчишка показал мне язык из-за спины милиционера и исчез.
Милиционер вошел в дом и, конечно же, сразу увидел груду спасенных нами исторических кирпичиков, только жаль, что, кроме нас троих, никто на свете не знал о том, что мы их спасали, а не похищали.
—Ай-я-яй! — зацокал милиционер. — Нехорошо поступаете... К...какие вещи делаете! Что ж, будем протокол составлять.
—Дяденька милиционер...— взмолился было я, но он устало остановил меня.
—Знаю! — сказал он. — Все знаю. — Кирпичики вы случайно в арыке нашли... Так, что ли?.. Такое у вас алиби? Он вздохнул: — Знаете что — не надо мне ваших объяснений. Складывайте-ка все в сумку и айда со мной.
—В милицию, что ли? — испуганно округлил глаза Рубен.
—Зачем в милицию,— усмехнулся милиционер.— Мороженым вас буду угощать на свои трудовые сбережения — за примерное поведение...
Мы уныло, поплелись за милиционером и скоро подошли к зданию, у входа в которое висела табличка — «Инспекция по делам несовершеннолетних».
—Теперь — крышка,— уныло подумал я.— Не отвертимся. Кирпичи языка не имеют — не смогут рассказать, что мы были им друзьями...
—Товарищ старший лейтенант!— доложил милиционер.— Доставил похитителей исторических реликвий в количестве трех нарушителей.
Начальник инспекции поднял из-за стола голову.
—Что все это значит?— спросил он, кивая на кирпичики.
—Да ведь спасали мы их, а не воровали!— воскликнул я.— Мальчишки ведь у туристов на жвачку выменивают.
—Спасали?.. А доказательства? Есть у вас доказательства, что вы сами их не выламывали?
—Доказательства?— протянул я упавшим голосом.— Какие могут быть у нас доказательства...
—А стихи?— неуверенно шепнул мне Серега.— Стихи не пойдут?
—Стихи?— встрепенулся я и мигом просиял.— Ну, конечно, пойдут. Есть... есть доказательства!
Мы протянули оставшиеся у нас пакетики, в которые было упаковано наше грозное четверостишие. Он развернул пакетик, достал листок, прочитал, и лицо его расцвело улыбкой.
—Ловко! А что в остальных пакетиках?
—Да везде то же самое!— заторопился я.— Мы ведь их проучить хотели, вот и придумали...
Он еще раз внимательно прочитал изобретенное мною четверостишие и почему-то нахмурился. Наконец он сказал, обращаясь к нашему недавнему конвоиру:
—Лейтенант Авазов, кажется, вы очень любите стихи и знаете в них толк — не так ли?
—Как вам сказать?..— смущенно замялся тот.
—Тогда поглядите сюда — что вы скажете, например, о третьей строчке — на мой взгляд, высокохудожественной в особо крупных размерах!— и он с пафосом
прочитал: «Кирпичом получит в лоб!..»
Лейтенант Авазов сразу же нашелся и четко, как на экзамене, доложил:
—Статья восемьдесят восьмая — «Умышленное менее тяжкое или тяжкое телесное повреждение». Наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или
исправительными работами на срок до одного года!
У меня все похолодело. Вот так стихи! Я залепетал:
—Товарищ начальник, это ведь просто так мы. Попугать их хотели... Да и памятники мы от них защитить хотели...
—Обороняли их, значит?— коварно подсказал мне старший лейтенант и я спешно кивнул, опрометчиво соглашаясь.
—Что скажете на такой вариант толкования стихов?— обернулся он вновь к лейтенанту Авазову.