Тайна любви
Шрифт:
Корректная по внешнему виду, она жила только мыслью о способах невоздержания.
Когда она приходила к графу Владимиру, он находил ее всегда иной, всегда не только страстной, но и вызывающей страсть.
При этом она была ловка и расчетлива.
Незаметно для самого себя граф Владимир Петрович отдал в ее распоряжение свои доходы, кроме тех ценных подарков, которых она не просила, но умела делать так, что он сам об этом догадывался.
Такова была эта женщина, под влияние которой окончательно подпал граф Белавин.
Его нельзя было назвать умным человеком, но он не был и глуп, а между тем со времени его связи с Надеждой Николаевной он стал неузнаваем; куда девался его прежний апломб, особенно в отношении женщин, его остроумие, веселость — он казался приниженным, забитым, подавленным.
Эта женщина дурачила его на каждом шагу, а ее ласки были для него губительно-сладостны.
Это была буквально женщина-вампир, высасывающая кровь, а с ней и силу несчастного графа Владимира.
Граф Белавин погиб.
Ему оставалось еще, впрочем, спасение. Цепь не была закована. Не было совместного сожительства. Надежда Николаевна продолжала жить с мужем. Можно было порвать. Но уже для этого не хватало сил.
Было начало мая.
Граф Владимир Петрович переехал на хорошенькую дачку-особняк на Каменном острове.
Здесь и разыгралась катастрофа, решившая участь их обоих.
Граф назначал часы, в которые ожидал свою возлюбленную. Она являлась аккуратно, и тут-то в домике, с почти всегда опущенными шторами, происходили оргии, описать которые было бы бессильно перо Ювенала.
Сил человеческих не хватало, и граф, по наущению своей подруги, прибегал к искусственным средствам их восстановления.
Это еще более разрушало организм несчастного.
Конечно, они оба тщательно скрывали свои оргии и принимали все меры предосторожности, но как всегда бывает, эта-то таинственность и обратила всеобщее внимание.
Однажды утром Карл Генрихович Ботт проснулся с просветленными глазами. Как муж, он догадался, по обыкновению, последний, но догадался.
Это причинило ему непривычное волнение.
Подобно лучу солнца, проникшему в это утро в его спальню, ревность кольнула его в сердце.
Это не была кипучая, непреодолимая ревность, обуреваемый которою Отелло убил Дездемону, нет, это просто было чувство неприятное, раздражающее, которое выбивало из колеи привыкшего к порядку артиста-дилетанта; оно не отняло у него, однако, ни на минуту ровности духа, и он мог сообразить и начертать план мщения.
У людей, подобных Карлу Генриховичу, благоразумие всегда одерживает верх над порывом.
Он ничем не обнаружил свою роковую догадку.
Он остался так же добр и нежен с женою, как и прежде, так же доверчив, как обыкновенно.
Он даже почти поощрял ее к изменам своей недогадливостью, граничащею с глупостью.
Но ежедневные отлучки жены слишком красноречиво стали подтверждать его догадку.
Он решился, наконец, проследить за женой и сделал это чрезвычайно удачно.
Извозчик, на котором он ехал в приличном отдалении от пролетки, на которой сидела Надежда Николаевна, привез его к даче графа Белавина.
Он видел собственными глазами, как его супруга прошла по аллее, усыпанной песком, в домик, стоявший в глубине сада, и затем имел удовольствие созерцать свою супругу лично опускающую штору у окна дачи.
Есть люди, которые бы нашли достаточными доказательства измены и накрыли бы неверную жену тотчас на месте преступления.
Но Карл Генрихович Ботт был не таков.
Он всюду любил быть точным, аккуратным и осмотрительным.
Он хотел во всем всегда удостовериться обстоятельно.
Он отпустил извозчика и прошел пешком несколько шагов.
Как раз вблизи помещался ресторан Фелисьена.
Он зашел туда, сел в один из кабинетов, окна которого выходили на шоссе, а не на Неву.
Из этого окна видна была хорошенькая дачка, занимаемая графом Белавиным, где находилась в это время его супруга.
Он приказал себе подать кофе и ликеру.
Лакей, расторопный малый, оказался чрезвычайно словоохотливым.
— Кто занимает эту дачку, которая виднеется отсюда? — спросил его Карл Генрихович. — Ты не знаешь?
— Как не знать-с… — ухмыльнулся лакей. — Там живет наш постоянный гость, его сиятельство граф Владимир Петрович Белавин.
— А-а!.. — протянул Ботт.
— Еще недавно был он страшный кутила, а теперь живет почти отшельником, и только свету в окне, что ездит к нему одна дамочка, говорят, замужняя.
— Но насколько я знаю, он человек женатый, этот граф Белавин.
— Женатый, женатый, и его жена просто красавица, а вот видите же, околдовала его баба, у которой, с позволения сказать, ни кожи, ни рожи.
Карл Генрихович поморщился от этой аттестации лакея, данной его жене и матери его детей.
— Да и что такое женатый в наше время господин, разве это к чему-нибудь обязывает, или от чего-нибудь останавливает… Да ничуть…
Выпив свой кофе, обманутый муж не стал дожидаться окончания свидания своей жены и отправился домой.
Два дня он посвятил на обсуждение дела и, наконец, решился так или иначе получить удостоверение.
Сопровождаемый двумя друзьями, местным полицейским приставом с несколькими городовыми, он явился на дачу к графу Белавину и накрыл его и свою жену на месте преступления.