Тайна магического круга

Кэри Мэри Вирджиния

– А вам не кажется, что тринадцать — неподходящее число для обеденного стола? — сказал Юп.

Фарбер улыбнулся.

– Вполне подходящее, если гости — колдуны и колдуньи, — сказал он.

– Так, значит, шабаши были! — крикнул Боб.

На этот раз Фарбер громко расхохотался,

– Само собой. А почему бы и нет? Мэдлин была ведьмой — или, по крайней мере, считала себя ведьмой. Она называла вес это Древним культом. В нем не предполагалось ни ведьм верхом на помеле, ни продажи душ дьяволу, но Мэдлин была убеждена, что обладает какой-то магической силой. Мы все участвовали в этих представлениях. В конце концов, Мэдлин была звездой, и если она решала, что все мы должны выкраситься

красной краской, мы должны были подчиняться ее капризам. Мы стали членами «магического круга». И Эстелла Дюбарри, и Люрин Хэйзел, и Дженет Пирс, и даже бедная бесцветная Клара Адамс — все ведьмы, как на подбор.

– И Джефферсон Лонг? — спросил Юп.

– Конечно, — кивнул Фарбер. — Не думаю, что он обрадовался бы, стань такое известно сегодня. Сейчас он — довольно посредственный репортер, нудно ведущий однообразные телевизионные шоу. Но в свое время он был колдуном.

Юпитер улыбнулся.

– Вы поддерживаете связь с кем-нибудь из этих людей?

– С некоторыми, — ответил Фарбер. — Последнее время Джефферсон Лонг общается только с полицейскими, так что никто из «магического круга» не видится с ним. Бедная маленькая Эстелла, которая затеяла всю эту свару между Мэдлин и Деспарто, так и не дождалась своего звездного часа. По правде сказать, таланта у нее не было никакого, да и одевалась она безвкусно. Теперь она выглядит как моя бабка и владеет небольшим мотелем в Голливуде. Человек она неплохой.

— Вы думаете, она согласится на интервью? — спросил Юп.

— Без сомнения. Она рада, когда ее не обходят вниманием. Слушайте, ребята, чем вы занимаетесь, в конце концов!? Проект года по созданию молодежного журнала фанатов?

— Ну да, я занимаюсь историей кино, — сказал Юп, — вот и…

— Понятно. — Фарбер взял у Боба фотографию и стал внимательно рассматривать ее. — Я дам вам адрес Эстеллы Дюбарри, — пообещал он. — И еще у меня есть телефон Теда Финли. Сейчас он уже старик, но парень что надо. И все еще снимается, хотя ему, должно быть, уже под восемьдесят. Напомните ему обо мне, когда будете звонить.

– А как насчет других? — спросил Боб.

— Ну, Рамон Деспарто умер, как известно. Не знаю, удастся ли вам встретиться с Кларой Адамс. Она живет с Мэдлин в полном уединении — они ни с кем не видятся. Николс Фарбер, сценарист, тоже умер. Несколько лет назад у него случился сердечный приступ. О Дженет Пирс забудьте. Она вышла замуж то ли за графа, то ли за герцога, то ли за кого-то еще в этом роде и уехала жить в Европу, чтобы некогда больше не возвращаться сюда. Люрин Хэйзел здесь тоже нет. Она вышла замуж за своего обожателя из ее родного города и уехала жить в Биллсвилл, штат Монтана. А Мари Александер — с ней случилась большая неприятность.

– Это такая миленькая девица с длинными волосами? — вспомнил Пит. — А что с ней произошло?

– Как-то пошла купаться, заплыла далеко от берега, попала в сильное течение и утонула.

— Вот досада! — воскликнул Пит. — Уже троих из участников шабашей нет в живых.

– Так ведь сколько лет прошло! — напомнил Фарбер. — А мы жили неплохо, грех жаловаться. Сейчас Глория Гиббс, простушка, что была секретаршей Рамона Деспарто, работает в брокерской конторе в Сенчури Сити. Время от времени я приглашаю ее пообедать со мной.

Юпитер взял фотографию и еще раз посмотрел на нее. Он показал на человека, который в подписи к фото значился как Чарльз Гудфеллоу. Это был очень худой молодой человек с темными волосами, гладко зачесанными назад.

— Знакомое лицо, — сказал Юп. — Он все еще снимается?

Фарбер нахмурился.

— Гудфеллоу? Я почти не помню его. Когда-то он снимался в эпизодических ролях — играл, знаете, всяких там таксистов да швейцаров. Может, вы видели его в старых

фильмах, которые крутят по ТВ. Не знаю, что с ним сталось. Он единственный, с кем я полностью потерял связь. Такие люди быстро забываются. Единственное, что я помню — это то, что он был американцем, но его родители жили почему-то в Голландии, когда он был еще ребенком. Зануда он был, в общем-то. Вечно суетился по мелочам. Его чуть удар не хватил, когда он узнал, что всем нам положено отхлебывать воду с медом из общей чаши на шабашах. Он и сам так делал, да только потом всегда убегал и полоскал горло.

Друзья рассмеялись.

— Вы хотите изобразить шабаши не более значительными, чем сборища на танцплощадках, — сказал Юпитер.

— Да, там все было очень невинно, — подтвердил Фарбер. — Только однажды, после смерти Деспарто, кое-кто из наших задумался, а не обладает ли Мэдлин и на самом деле какой-то чудодейственной силой.

— Она прокляла Деспарто? — спросил Юпитер.

Фарбер вздохнул.

— Может, не следовало бы говорить вам это. Такие слова… ну, люди нередко говорят их, когда очень разозлятся. Она сказала ему: «Чтоб ты удавился!» Но ведь это только фраза. Я уверен, что она не имела этого в виду. Но сразу же после того, как она сказала это, Рамон Деспарто уселся в свой автомобиль и помчался прочь; тормоза отказали, и он врезался в дерево. Тогда еще не было ремней безопасности, и он вылетел из машины. Его заклинило в развилке дерева, росшего на дорожной насыпи. Когда мы нашли его, он как раз висел там со свернутой шеей.

— Боже ты мой! — воскликнул Пит.

— Наше тайное общество распалось, Мэдлин удалилась от людей — вот так все и кончилось. Сейчас никто не видится с Мэдлин и, думаю, мало кто вспоминает о ней.

— А что вы скажете о ее менеджере? Он в те времена был ее шофером, — напомнил Юп.

— Правду сказать, я его не знал, — сказал Фарбер.

Он взял из пачки, лежавшей на конторке, лист почтовой бумаги и написал на нем адрес Эстеллы Дюбарри. Потом добавил туда же номер телефона Теда Финли и служебный адрес Глории Гиббс в Сенчури Сити. Он отдал листок бумаги ребятам и, когда они вышли из мастерской, долго стоял, прислонясь спиной к конторке и глядя прямо перед собой невидящим взором.

– Славный малый, — сказал Пит, когда они уже были на улице. — И любитель поговорить.

– Да, хотя, мне кажется, мы оживили в нем малоприятные воспоминания, — заметил Боб. — Ты обратил внимание, какое у него было лицо, когда он говорил о Рамоне Деспарто, висящем в развилке дерева со сломанной шеей?

Друзья и враги

Мотель, хозяйкой которого была Эстелла Дюбарри, находился на улице, параллельной Голливудскому бульвару. Когда Боб позвонил у входа в контору, в дверях появилась стареющая женщина, этакая пергидрольная блондинка с завивкой и сильно накрашенными ресницами.

– Мисс Дюбарри? — спросил Боб.

— Да, я. — Она слегка щурилась, как это обычно бывает у близоруких.

– Элиот Фарбер посоветовал нам побеседовать с вами, — вступил Боб в переговоры. — Мы готовим работу для школы, летнюю курсовую по истории кино.

– Ну как же, очень приятно! — воскликнула женщина. — Буду рада поговорить с вами.

Она открыла затянутую сеткой входную дверь и широко распахнула ее. Друзья вошли в маленькую душную комнату, служившую одновременно служебным кабинетом и гостиной. Как только они уселись, престарелая актриса пустилась излагать им историю своей карьеры в кино. По ее словам, приехала она в Голливуд совсем юной девушкой. Пройдя кинопробы, она снялась в нескольких картинах — большинство их прошли незамеченными и лишь очень немногие пользовались настоящим успехом. Но потом карьера ее не заладилась, что и побудило ее вскоре уйти из кино.