Тайна необитаемого острова
Шрифт:
Когда они проходили мимо одной из дверей, чей-то слабый голос позвал:
— Фрэнк? Фрэнк, это ты?
Толстяк цепко схватил Холли, приставил нож, к горлу:
— Попробуй пикни! — прошипел он. — Сейчас-сейчас, миссис Уэтербай. Одну минутку!
«Так вот где находится настоящая миссис Уэтербай, — догадалась Холли. — Примечай», — сказала она себе: напротив этой двери в коридоре горел свет.
В самом конце коридора Холли и Белинду опять толкнули вперед к невысокой деревянной лестнице. Когда они взобрались по ней, Толстяк впихнул девочек в тесную комнатушку со скошенным потолком
— Присмотри за ними, — приказал он сообщнице. — А я пойду узнаю, что нужно старой кошелке.
Он исчез, закрыв за собой дверь.
Комнатушка представляла собой свалку старинных и просто старых вещей, скопившихся здесь, должно быть, за многие годы. Деревянная лошадка-качалка, пара старых шкафов, детские игрушки, кипы книг и журналов и позеленевший медный сундук.
В дальнем конце стояло высокое кресло с торчащей из порванной обивки соломой и кровать с матрасом, провисшим почти до пола. Судя по всему, когда-то, много лет назад, это была комната служанки. Здесь имелись даже кувшин и умывальный таз на подставке.
Холли осенило. Она принялась извиваться, корчиться и издавать нечленораздельные звуки, пытаясь привлечь внимание женщины.
— А ну, тихо! — прикрикнула на нее та. Но Холли продолжала дергаться с удвоенной силой.
Женщина подошла и ослабила кляп:
— Чего тебе?
— Мне нужно в туалет, — проговорила Холли.
Попытка не пытка, почему бы не попробовать. Как минимум это даст ей еще одну возможность узнать дорогу сюда.
— Вот жалость-то, — насмешливо проговорила тюремщица.
— Мне правда надо, — повторила Холли, добавив в голос отчаяния.
Женщина медлила.
— Все равно тебе придется подождать, пока Фрэнк вернется.
— А он надолго ушел?
Тут женщина потеряла терпение:
— Заткнись и жди! — рявкнула она, потом снова повязала ей намордник, затянув его еще туже.
Где-то далеко в глубине дома зазвонил телефон. Женщина тоже прислушалась, как будто это был сигнал, которого они давно ждали.
Толстяк вернулся явно не в духе.
— Мартин Хар звонил, — мрачно сообщил он. — Старик Бингли надумал завтра лично прибыть на подписание контракта. А он со старухой знаком. И это значит, что тебя мы использовать не можем. Во всяком случае, для подписания. Но ты еще можешь нам пригодиться для запасного варианта — респектабельная немолодая чета покупает ферму, чтобы было где коротать старость, а? — Он хрипло хохотнул, явно довольный собственной задумкой.
— А если он заметит, что она не в своем уме? Толстяк покачал головой:
— Не заметит. Я ей завтра дам только половину дозы. Будет такой как надо, в лучшем виде — спокойная, хотя и слегка сонная. А главное, не сообразит, что происходит. Старуха мне доверяет. Говорит, не знает, что и делала бы без меня. Верит каждому моему слову. Когда я ей наплел про ветеринара, будто бы он определил, что овца сдохла от сибирской язвы, которая попала с острова, она мне житья не давала — все приставала, чтобы я написал в Министерство обороны. — Он презрительно фыркнул. — Я эту писанину потом разорвал.
Холли страдальчески сморщилась и застонала.
Женщина кивнула в их сторону.
— Вот эта в туалет просится, —
— Еще чего! — рыкнул он.
Холли принялась корчиться еще сильнее.
Толстяк с прищуром уставился на нее. Потом, словно решив, что она полностью в его власти и никуда не денется, кивнул:
— Ладно. Отведи ее в сортир. Но чтоб без глупостей, ясно? — рявкнул он, метнув злобный взгляд на Холли.
Она закатила глаза к потолку и энергично затрясла головой.
Когда они пришли в ванную, Холли знаками опять попросила снять намордник. Женщина раздраженно развязала его.
— Ну? Чего тебе еще?
— Я не могу со связанными руками.
С кислым выражением лица женщина развязала Холли запястья.
— Да смотри, чтобы недолго. Я за дверью подожду.
Холли как раз на это и надеялась, К счастью, когда их вели наверх, дверь ванной комнаты была приоткрыта, и ей удалось заметить, что окно ее выходит на фасад дома. Шансов было маловато, но все-таки лучше, чем ничего. Она лихорадочно попыталась еще больше ослабить веревки вокруг щиколоток. «Но только ослабить, а не развязывать, — остановила она себя. — А то эта фурия все равно опять их свяжет, да еще крепче, и тогда другой возможности уже не будет».
В спешке лихорадочно работая руками, она почти задыхалась. Ну почему не поддаются эти проклятые узлы? «Ну же, давайте!» — неслышно приказывала она им.
— Ты скоро там?
— Сейчас, — крикнула Холли, пытаясь справиться с нервной дрожью в голосе.
Наконец она с облегчением почувствовала, что один узел как будто подался и уже можно свободнее шевелить ногами. Пока придется довольствоваться этим. Достав из куртки дневник Детективного клуба и ручку, она наспех нацарапала несколько слов:
ТОЛСТЯК ЗДЕСЬ.
МЫ ЗАПЕРТЫ НА ЧЕРДАКЕ.
ПРИВЕДИ ПОДМОГУ.
ХОЛЛИ.
— Долго ты будешь возиться? — раздался из-за двери приглушенный голос.
— Уже иду, — стараясь не шуметь, она открыла до половины подъемную раму окна и зашвырнула книжечку как можно дальше. Мелькнув в воздухе, красный прямоугольничек упал на землю яркой экзотической птицей.
«Пожалуйста, пусть ее найдет Трейси, а не кто-то другой», — молила Холли судьбу.
Выйдя из ванной, она смиренно протянула руки своей надзирательнице. Женщина механически связала их вместе, не обратив внимания на то, что раньше они были связаны у нее за спиной. Когда она затягивала узлы, Холли немного напрягла запястья, чуть разведя их, и опустила руки пониже. Теперь только бы Толстяк ничего не заметил. Под суровым взглядом лжемиссис Уэтербай она проковыляла обратно на чердак, как будто ее ноги были так же туго стянуты, как и раньше.
А наверху, в комнате, Толстяк нетерпеливо хмурил брови.
— Так, а теперь привяжи ее к этой жирной, спина к спине, — распорядился он. — Потом спускайся вниз и помоги мне. Мартин Хар будет; здесь минут через сорок. Да смотри, не забудь дверь запереть на всякий случай.
Женщина кивнула, и Толстяк ушел.
Когда смолкли его тяжелые шаги, женщина грубо толкнула Холли на кровать рядом с Белиндой и, наклонившись, принялась сноровисто связывать их вместе. Холли слабо вскрикнула и женщина немного ослабила дуты.