Тайна объекта «С-22»
Шрифт:
Удачно шлепнувшись на болотисто-мягкую поляну, Петро первым делом погасил купол. Потом отстегнул подвесную систему и начал не спеша, по-мужицки обстоятельно, складывать парашют, с наслаждением вслушиваясь в знакомое с детства дыхание ночного леса.
Проверив по компасу ориентировку, Петро закинул снаряжение на плечи и уверенно зашагал через поляну, все больше забирая в сторону, чтобы по краю обойти болото, откуда уже тянулись серые, слабо различимые полосы зарождающегося предутреннего тумана…
Сейчас Петро был собою доволен. В Кракове, как и предполагал
Из наставлений Усенко Меланюк знал, что его обязательно будут проверять, и потому имевшуюся у него возможность дать знать о себе, несмотря на желание, использовать не смог, так как вскоре его отправили в лагерь, на обучение. Это была, как он потом выяснил, диверсионная школа второго спецотдела абвера.
Петро по крупицам собирал сведения, ожидая момента, когда он сможет их передать, но момент этот так и не наступил. Темной июньской ночью их группу из шести человек погрузили в трехмоторный «Ю-52» и благополучно выбросили сюда, на низкий заболоченный лес…
Местом сбора был маленький полузаброшенный лесной хутор. Понаблюдав из зарослей за его усадьбой, огороженной кривыми жердями, и убедившись, что все спокойно, Петро прямиком пошел к низкому, плохо выбеленному дому.
На дворе сыто помахивали хвостами лошади, запряженные в ладный воз на железном ходу, а его хозяин, топтавшийся здесь же, разглядев за спиной Петра свернутый парашют, без всяких расспросов пригласил Меланюка в дом.
Откинув рядно, закрывавшее вход в чистую половину, Петро вошел в комнату и увидел остальных членов группы, которые, удобно расположившись на грузовых мешках, аппетитно закусывали.
Командир группы, немецкий лейтенант, как раз отрезавший розовый ломтик сала, сделал себе бутерброд с куском свежевыпеченного хлеба и только после этого, не переставая жевать, добродушно поинтересовался:
— Ты где шлялся?
— Заблукав у болоти, гер лейтенант…
Сейчас Меланюк нагло врал. Это болото он при желании мог пройти и вдоль, и поперек. Дело было в другом. Там, в лесу, Петро долго сидел на замшелой колоде и думал, как ему быть. То ли, немедленно бросив все, бежать к Усенко, то ли идти на хутор и выяснить, чем же намерена заниматься их группа. По зрелом размышлении Петро решил идти к месту сбора и сейчас, скинув тюк парашюта на пол, смотрел на герра лейтенанта преданными глазами.
Немец аккуратно дожевал бутерброд, посмотрел на грязный тючок и уже гораздо строже спросил:
— А почему парашют не зарыл?
— И добре, що не зарыв… — неожиданно властно вмешался мужик, до сих пор молча маячивший за спиною Меланюка. — Давай сюда! Файна материя, у хазяйстви знадобиться.
Меланюк недоуменно глянул на лейтенанта, тот пожал плечами, и Петро ногой оттолкнул тючок в угол. Признаться, немец сейчас удивил Меланюка. И сам тон фразы, и поведение командира — все говорило об иных отношениях, весьма отличных от тех, к которым Петро привык в Кракове.
Тем временем немец доел бутеброд, вытер о грузовой мешок пальцы и, поднимаясь на ноги, приказал:
— Закончили! Всем грузиться.
— Яволь, герр лейтенант!.. — и парашютисты послушно начали собираться.
Уже во дворе Петро выругал себя за задержку в лесу. Он явно пропустил что-то важное, так как вся группа, вшестером разместившись на возу, споро покатила едва заметной лесной колеей, а грузовые мешки так и остались в хате вместе с ее чересчур властным хозяином…
По давно усвоенной привычке спрашивать Петро ничего не стал. Лишние расспросы всегда вызывают подозрение, а все что нужно — ему и так скажут. Он только еще раз ругнул себя, поскольку теперь предстояло все детали операции выспрашивать исподволь…
В сумерках кованые колеса загрохотали по городскому булыжнику, и бестарка с шестью парнями покатила кривыми улицами окраины. Здесь, по обе стороны мостовой криво выстроились низкие мещанские домики, спрятавшиеся за зелеными палисадниками, сквозь листву которых едва проглядывали слабоосвещенные окна.
Как и все, Петро молча сидел на возу, свесив ноги, за край до отказа набитой соломой бестарки. Меланюку было о чем подумать. То, что он узнал по дороге, заставило отбросить самую мысль об уходе. Наоборот, сейчас-то и открылась возможность узнать еще больше…
Из одного проулка доносились музыка еврейского оркестра и почти перекрывавший его шум свадьбы. К удивлению Меланюка, бестарка завернула прямо туда и остановилась, не доехав до развеселого двора метров двадцать, как раз позади кучки любопытных обывателей, толпившихся у забора.
Через какую-то минуту от толпы отделилась одна их темных фигур, и, подойдя к бестарке, крупный мужик спросил у возницы:
— Ну як?.. Все в пожонтку?
Судя по всему, они хорошо знали друг друга, потому что «фурма» совершенно спокойно ответил:
— Так… Все гаразд, — и поинтересовался: — А у вас?
Подошедший мужик цепким взглядом окинул приехавших и с каким-то двойным подтекстом, чуть растягивая слова, ответил:
— У нас теж…
Сборный оркестр за забором грянул «Семь-сорок», во дворе радостно завизжали, и теперь уже командир-немец, демонстративно морщась, спросил:
— Места определены?
— Угу… — отозвался мужик.
— Люди готовы, чтоб этой ночью?
В первый раз в голосе командира послышалась тревога.
— Можна… — так же невозмутимо ответил дядько.
— Гут, — немец задержал дыхание. — Посылай людей…
То ли собираясь отдать честь, то ли просто поправляя картуз, дядька приложился к шапке и, отступив от бестарки, нырнул в калитку.
Такая степень организации поразила Петра. Но времени на размышление не было. Бестарка уже проехала с полквартала, и немец, спрыгнув на землю, жестом приказал Петру следовать за ним. Меланюк послушно соскочил на мостовую, и воз, как ни в чем не бывало, покатил дальше, развозя неизвестно куда оставшихся в нем четверых диверсантов.